[One string fest]

Многие, наверное, заметили, что у нас исполнения часто превышают лимит. Иногда они доходят до четырехсот слов, но когда количество слов уже за тысячу - ну это совсем не дело. В связи с этим все "безлимитные исполнения" будут выносится в этот пост, ссылка будет указана в комментариях к заявке, сам же текст будет удален. В связи с этим настоятельно просим самостоятельно запостить свои тексты, так как проверка XX(!) туров займет немало времени.

Правило оформления:
НТ Ключ заявки.
Сам текст.
_______
НТ - номер тура.
Просьба: указывайте количество слов и прячьте текст под кат.

запись создана: 13.03.2010 в 00:05

@темы: организационное

Comments

[Гость]

XX-59 TYLТсуна | TYLЗанзас. Преданность.

1927 слов. Часть один

Ты знаешь как трудно бывает проснуться,
Суметь разлепить непослушные веки,
И выйти в свинарник заплеванных улиц,
Где вовсе не волк человек человеку,

Десятый босс Вонголы привык вставать рано утром. Солнце только появляется за горизонтом, а ему уже пора собираться. Переговоры, совещания, встречи - у босса мафии не бывает свободных дней. Он хорошо, слишком хорошо изучил лабиринты городов и стран. Умеет ориентироваться не хуже своего пилота. А ещё Десятый босс Вонголы научился никому не доверять. Когда день за днем, неделя за неделей проносятся с единственным желанием в голове - пожить хоть на год, хоть на месяц подольше уже не до доверия. Каждый человек - потенциальный враг.
Этому его начали учить с пятнадцати лет. Дрессировать, как пса. Натравливали на врагов, показали, как оскалить клыки в ответ на угрожающее рычание, выбивали слабость день за днем в течение нескольких лет. Никчемный, непригодный к нормальной жизни Савада Тсунаеши должен был стать идеальным боссом.
Единственное послабление дали в виде семьи. Шесть хранителей, шесть самых преданных людей. Шесть волков среди стаи шакалов.

Ты ищешь в сетях GSM’а, I-NET’а,
Ты ищешь в глазах безразличных прохожих,
Почти убедившись что все бесполезно,
Так сильно они на тебя не похожи.

Однако никто не знает, как тяжело Тсуне бывает ночами. Когда холодно, когда под ногами дрожит земля, а из зеркала на тебя смотрит чудовище. Никто никогда не поймет, какого это - бояться уснуть, бояться остаться одному. Тсуна сжимает одеяло в кулаках и утыкается лбом в колени. Он жалеет, что поддался тогда на уговоры. Из углов на него щерятся проклятые кошмары. Под кроватью плещется кровь. Тсуна знает, что мужчине в двадцать пять лет стыдно бояться, но это единственное, что ему остается. Единственное, что не сломали. И по ночам он опять превращается в того маленького беспомощного мальчишку.
Возможно, он бы начал пить. Напиваться по-черному, до свинячьего визга, до утренних свиданий с унитазом, но у него нет на это права.
Поэтому утром Тсуна прячется за высокой стеной и осторожно смотрит в щелочку между камнями - надеется, что кто-нибудь придет и спасет его, вытащит из этого бесконечного кошмара, заставит проснуться и вздохнуть полной грудью.
Тсуна никогда не устанет надеяться.

Остался последний проверенный способ
Поверить, что ты не напрасно родился:
Завыть на холодные белые звезды,
Увидеть созвездие Белой Волчицы.

Потом Гокудеру, Ямамото и Рёхея ранят - их срочно увозят в больницу, в реанимацию, а Савада Тсунаеши, теряя контроль над самим собой, выжигает чужое поместье дотла. Он идет по черным коридорам и с наслаждением ведет впереди себя огромный столб пламени. Шанса спастись нет ни у кого. И только холодный взгляд пылающих глаз отражает обуглившиеся, искореженные трупы. Десятый босс Вонголы стоит во дворе особняка и смотрит, как огонь пожирает крышу. Ему кажется, что огонь уже пожрал все внутри него. Пустота. Благословенная, черная пустота срывает все барьеры и Савада Тсунаеши падает на колени, пачкает белоснежный костюм о траву, о пепел, он смотрит в небо и тихо, по-звериному воет. Десятый босс Вонголы боится, что потерял самое важное.
Когда начинается дождь, он все так же стоит на коленях и смотрит на звезды. Мир качается перед ним, и монстры из снов выбираются наружу. В окнах сгоревшего особняка виднеются уродливые лица - они строят гримасы, смеются над ним. Они показывают на Десятого пальцем и хрипят проклятья.
Сумасшествие подкрадывается так близко, что Савада Тсунаеши чувствует его тяжелое дыхание.

Ты видишь – она пробегает по небу,
Ты знаешь, что белых волчиц не бывает,
Но ты видишь смысл во всем, что ты сделал,
Пока Белая Волчица ищет свою Белую Стаю…

Вария прибывает на место ровно через пятнадцать минут после того, как начался дождь. Занзас выходит из машины и идет во двор - где-то в глубине заледеневшей души он ещё помнит, что такое кошмары, посланные пламенем неба. Занзас хватает Тсуну за шкирку и ставит на ноги, встряхивает его, как мокрую собачонку и смотрит прямо в глаза:
- Ты не имеешь права сдаться. Ты, Савада Тсунаеши, в ответе за семью. И поверь, этот кошмар тебе придется нести на своих плечах до конца дней. Твоих никчемных, бесполезных дней.
Тсуна смотрит на Занзаса исподлобья и недовольно хмурится. Он научился хмуриться пару лет назад - как сказал Реборн, это производит впечатление.
Но только не на босса Варии. Тот отпихивает Тсуну в сторону и заходится лающим смехом:
- Шавка ты, Савада Тсунаеши. Глупый щенок. Встал и пошел - твои хранители в больнице, у тебя слишком много дел, чтобы отлынивать.
Что самое странное, Тсуна вскарабкивается на свою стену и тяжело вздыхает - он понимает, что Занзас прав, как никогда. И кошмары отступают в свои темные углы. Кошмары прячутся под испепеляющим взглядом. Кошмары боятся такого Тсуны.

Как только на карту поставлены цели,
То ты механизм, а не банка с соплями,
Иди, не жалея ни душу ни тело,
Дойди не жалея и не вспоминая.

- Если ты останешься в своем гребаном болоте, если будешь мазать сопли и дальше, они погибнут, придурок, - Занзас опирается на дубовый стол, и тот кряхтит, поскрипывает под сильной хваткой. Савада Тсунаеши сидит, откинувшись в кресле и смотрит в потолок. Он знает свою главную задачу, он знает цель. Осталось найти решение.
Десятый встречается взглядом с боссом Варии и неуверенно спрашивает:
- Скажи, чтобы достигнуть цели, я могу прибегнуть к любым средствам, правда? - Как ни странно, Савада Тсунаеши доверяет мнению Занзаса. Каким бы ублюдком тот ни был, он оставался умным и выдрессированным мафиози.
- Ты должен прибегнуть к любым методам, Савада. Перестань строить из себя идиота. Моя преданность не для глупых мальчишек. Либо ты подчинишь Вонголу, либо Вонгола сотрет тебя в порошок. Ясно? - кажется, он не говорит, а рычит. Выплевывает слова, столь чуждые и непривычные для этого человека.
Босс закрывает в глаза и с удивлением замечает, как что-то похожее на веру расцветает в кладке каменной стены. Он с удивлением смотрит на ярко-алый цветок, а затем улыбается и кивает:
- Не сомневайся, Занзас. Вонгола не опозорится.

Судьба – это то, с чем придется мириться,
Ты знал, компромиссы с собой невозможны.
Никто не поймет с чем сражается рыцарь,
Никто не пойдет под чужие знамена.

Когда Тсуна разговаривает с Шоичи, то вспоминает себя маленького. Наверное, он понимает поступки этого странного ученого. И понимает даже то, к чему стремится Бьякуран. Понимает, но не поддерживает. Для него неприемлемы жертвы. Для него жизнь другого слишком ценная. И он пытается найти выход из ситуации. Несколько ночей подряд он думает о решении проблемы, ищет компромиссы, строит теории.
Пока кошмары не захватывают его спальню и кабинет, пока холодные щупальца не сжимают горло. Тсуна смотрит на своих хранителей и чувствует разверзающуюся пропасть. Сжимает крепче зубы и боится, что никогда не сможет признаться им в своих планах. И в этот момент замечает взгляд Хибари - изучающий, пронизывающий до самых внутренностей. Тсуна, как в детстве, готов упасть на землю и умолять не трогать его. Тсуне страшно. Тсуна боится смерти.
Вечером Хибари Кея приходит к нему в кабинет, и план теперь оказывается доработанным до конца.
"Все же доверять своим хранителям надо уметь", - думает Тсуна, закрывая глаза в пустой и чистой комнате.

А это созвездие – глюки от боли,
Закончится вой – со слезами растает.
Твое одиночество – добрая воля.
Ей тоже хреново. Ее не бывает.

Сидеть и смотреть в глаза Бьякурану не так уж и страшно. Вот только опасность пронизывает воздух. Выглядывает из всех щелей, стучится в окно и обвивает тугими кольцами тело Савады Тсунаеши. Десятый смотрит на фиолетовую радужку собеседника и вздрагивает, когда пуля прошивает костюм насквозь. Две маленькие дырочки - на груди и на спине. А боль такая, будто сердце разорвалось на тысячу маленьких кусочков. Босс Вонголы падает на пол, кашляет кровью на белоснежный пол и нелепо улыбается:
- Тебе тоже плохо, да? - шепчет он в пространство и закрывает глаза.
Занзас на другом конце Италии сжимает в кулаке стакан с виски так, что хрустнувшее стекло впивается осколками в ладонь. Занзас слишком хорошо понимает, что значит эта боль в груди - все же Вонгола стала частью его, пусть и не приняла в своё лоно. Яркая вспышка пламени, а затем дымящиеся угли.
Босс Варии не признается даже самому себе, что в этот миг часть его души, когда замороженная Савадой, сгорает вместе с продырявленным сердцем Вонголы.

Ты веришь, что с мокрого серого неба
Увидят, придут, и протянут ладони,
Оценят, что мог бы убить, но не сделал,
И что ты сумел, но кто видел – не понял.

А Тсуна смотрит в потолок и ему чудится серый дождь. Он видит ярко-голубое небо, по которому бегут облака и яркое солнце, он слышит вой урагана и звуки грозы. Глаза застилает туман. Тсуне хочется думать, что друзья пришли попрощаться. Каменная стена рушится, как бы он ни старался собрать все обратно. Какофония звуков оглушает.
Ему страшно при мысли, что они не поймут, зачем он это сделал. Тсуна знает, что без кольца Неба он бы не справился с Бьякураном. Но он не уверен, что это понимают хранители.
Но пламенный цветок веры горит даже тогда, когда последний камень рассыпается трухой.
Тсуна плачет. Впервые за десять лет он снова плачет, когда ночь закрывает и небо, и облака, даже солнце и туман. Когда тишина глушит грозу и ураган, Тсуна чувствует, как мокрые дорожки слез омывают лицо.

Ненужные принципы, голос все тише,
Привычка молчать понадежнее кляпа,
Но веришь, что все же однажды отыщешь
Того, кто поймет, что ты волк, а не тряпка.

[Гость]

XX-59 TYLТсуна | TYLЗанзас. Преданность.

Часть два

Савада Тсунаеши лежит в гробу и молчит. Вокруг тихо - те, которые были рядом боятся проронить хоть звук. А остальные просто не знают, что сказать. Это кажется смешным, но Савада Тсунаеши не может засмеяться. И только отчаяние сжимает горло. Босс Вонголы боится, что слезы снова появятся из ниоткуда, поэтому он прислушивается к шороху ветра, к пению птиц, к солнечным лучам и пробегающим вверху облакам.
- Ну и что вы тут, мусор, оплакиваете? - голос Занзаса слишком громкий в этой тишине. Слишком громкий смех и звон бутылок. Занзас достает спиртное и, подогнав машину почти к самому гробу, усаживается на капот, - Вы, щенки, что, правда думаете, что босс Вонголы заслуживает вот этих кислых мин?! Кажется, семья вымирает. Может, мне перестрелять сейчас вас всех, бесполезный мусор, а? - и только Савада Тсунаеши слышит, что именно хочет сказать босс Варии: "Хватит киснуть, пора отомстить за босса. Он заслужил этого!".
Гокудера с яростью кидается на Занзаса. И тот, кажется, рад назревающей драке, но Ямамото вовремя останавливает напарника, что-то тихо шепчет на ухо.
Церемония сворачивается слишком быстро. Только Занзас остается на своем месте, весело салютуя бутылкой покидающим поляну людям. Когда они остаются вдвоем. Занзас опускается на гроб и стучится в крышку. Голос его громкий, уверенный:
- Заслужил, Савада Тсунаеши. Может, я и рехнулся, но я поверю тебе, мусор, что это наилучший план. С твоими-то куриными мозгами лучшего я и не ждал.
Преданность - она не только на словах видна.

Ты видишь ее, опуская ресницы,
Ты веришь, что стоит позвать хриплым воем,
Они, из созвездия Белой Волчицы,
Придут обороной, и встанут стеною.

Очнувшись от комы, Тсуна резко садится на кровати. Вокруг слишком светло - белый потолок, белые стены, белый пол. Паника нарастает, лавиной заполняет все пространство вокруг, вот только дверь стучит слишком громко. И голос Гокудеры не спутать больше ни с чьим. Паника пугается и уступает место радости. Чистому, незамутненному счастью. Все шесть хранителей окружаю больничную койку, стараются дотронуться до босса, что-то сказать, улыбнуться, приободрить.
Савада Тсунаеши улыбается каждому по отдельности и всем вместе за раз. Босс радуется возвращению в лоно семьи. К тем, к кому он не боится повернуться спиной. А в дверях стоит Вария. Тсуна встречается взглядом с Занзасом - тот криво ухмыляется:
- С возвращением, мусор. Мы пришли подписать контракт, по которому будем работать непосредственно на тебя. Лови момент - завтра я могу передумать.
В палате наступает тишина, а Тсуна широко распахнутыми глазами смотрит на оскал Занзаса.

Ты видишь – она пробегает по небу,
Ты знаешь, что белых волчиц не бывает,
Но ты видишь смысл во всем, что ты сделал,
Пока Белая Волчица ищет свою Белую Стаю…

[Гость]

I-77 Тсуна.Суровые будни босса уке

494 слова

Тсуна сидел в своем кабинете и тихо набирал на ноутбуке текст какого-то там очередного доклада, который он будет обсуждать в субботу со своими хранителями. Ничто не предвещало беды.
Первым явился Гокудера. Сияюще улыбнувшись, он поприветствовал Босса, пожелав ему доброго утра и удачного дня, после чего начал втирать что-то на высокоумные темы. В результате Тсуна запутался.
- Кстати, Джудайме... - Гокудера как бы невзначай положил руки Боссу на талию, как бы невзначай приблизился, и впился жадным, глубоким поцелуем в его губы. - Мы так давно не были вместе...
- Гокудера-кун, только не зде...
Но отпираться было поздно. Через пол часа, Гокудера, поправляя галстук, довольный вышел из кабинета и поспешил по своим делам.
Десятый же оглядел себя в зеркало и подавленно вздохнул. Клонило в сон.
Через пару часов заявился Ямамото, под очень сомнительным предлогом поисков Хром. Спрашивается, зачем ему вообще она сдалась? Ямамото никогда не умел врать.
- Тсуна, знаешь, на самом деле, я очень соскучился! - улыбнулся Ямамото, скользнув рукой по груди Савады.
- Ямамото, а вдруг нас увидят! - пискнул Тсуна, но сопротивляться не получилось - Ямамото был сильнее него.

Днем Десятый смог спокойно вздохнуть, потому как закончил часть работы. Он встал, сделал несколько шагов по кабинету, как вдруг его прижали к стене. Тсуна только и успел сдавленно охнуть, чувствуя, как чьи-то руки уже третий раз за день тянутся к ремню на его штанах.
- Куфуфу, сю-юрпри-из, Савада Тсунаеши. Признайся, не ждал?
- Свалите все к черту! - нервно выкрикнул юный Босс, но его заткнули поцелуем.

Вечером стало тихо. Хотя теперь Тсуна вздрагивал от любого шороха, от любого звука голоса, доносящегося из-за двери. Когда к нему заходили, он непроизвольно уже готовился к худшему варианту, и лишь когда дверь закрывалась за непрошеными субъектами с той стороны, судорожно выпивал несколько глотков из стакана с водой.
Внезапно, в кабинет постучали. Тихо так, но твердо. Десятый вскочил, уже зная, кто пришел.
- Входите!
- Что ж, пожалуй. - сказал Хибари Кёя, находясь уже в кабинете и без лишних слов надвигаясь на Саваду. - Проверим, насколько выносливым ты стал на сегодня?
Хибари холодно шепнул ему на ухо, больно кусая хрящ и наклоняя Тсуну к столу.
- Хи-хибари-сан, н-не надо... - заикаясь и краснея пролепетал Десятый Босс Вонголы.
- Ты же сам этого хочешь. - разуверил Хибари, гладя свою жертву по бедрам.

Ночью, спустя три часа, Тсуна, вымученный вконец, приплелся в свою спальню. "Наконец-то этот идиотский день закончился", - думал он, уже прикрывая глаза.
- ВОООЙ, Тунец! - звуки разбитого окна и гордо ухмыляющийся Скуало, пытающийся сделать свое появление как можно более эффектным. - Не ждал?!
- Шишиши, он же дверь не запирает, зачем было ломать окно? - любопытная голова принца выглядывала из-за этой самой двери.
Тсуна испуганно сглотнул и зарылся под одеяло, дрожа мелкой дрожью.
- Ну, а вы-то тут что забыли?!
- Как зачем?! Пришли поучаствовать в общем флешмобе!
- Не останься в стороне, шишиши.
- Готовься, Савада! Там еще Бьякуран и его шестерки под окном своей очереди выжидают! - Скуало наконец спрыгнул с окна и хищно улыбаясь, прошел к кровати.
- Ну за что меня сделали главным уке фендома! - воскликнул Десятый.
Это ночь обещала быть длинной.

[Гость]

II-18 TYLХибари | Гокудера, «Сегодня ты спишь в моей кровати».

494 слова

Вот уже 10 дней, как в груди будто разлился жидкий азот, заморозив сердце и легкие, холодком пробежавшись по позвоночнику и стайкой мурашек забежав под лопатки. Эти сволочные мурашки как раз заставляют тело зудеть, ни на минуту не давая забыть о нем, о том, что оно живое, двигается и даже, кажется, дышит сведенными судорогой легкими. Хибари не хочет об этом думать, но приходится.
Можно заморозить сердце, но невозможно заморозить беспокойную душу. Она мечется, как птица в клетке, и было бы у нее лицо - по нему непременно стекали бы две алые дорожки обжигающе горячих слез, но душа бестелесна, в ней есть лишь Идея и Желание, и обе составляющие сейчас могут мыслиться только в одном направлении. Равно как и Хибари в данный момент способен думать только об одном.
Вот уже 10 дней, как правая рука десятого босса Вонголы был похоронен в семейном склепе. Он погиб во время исполнения очередной миссии, и теперь его мертвое тело лежало в сером каменном саркофаге посреди пустого промозглого помещения.
Господи, да ему же, наверное, холодно! Хибари представляет себе посиневшие холодные пальцы Гокудеры, которые больше никогда не опустятся на белые клавиши рояля, по которым холодное застывшее сердце никогда больше не будет гнать горячую кровь.
Холод, холод и мерзлота, вечная мерзлота.
Нет, так больше продолжаться не может, понимает Хибари.
- Сегодня ты спишь в моей кровати, - шепчет он и чувствует, как азот в груди отступает, как расправляется убитая горем душа, как тело само распрямляется и движется в сторону фамильного склепа Вонголы. Он знает, что принял правильное решение.

Гокудера красив. Хибари иногда забывает, каким он был 10 лет назад. Стройное гибкое тело чинно лежит на светлой простыне, и это только в очередной раз напоминает о случившейся катастрофе. Живой Гокудера обязательно бы как-нибудь извернулся, или хотя бы свернулся большим белым котом, и простыня бы обязательно смялась, и...
Но он мертв и недвижим.
Хибари с болью во взгляде смотрит на лежащего на его кровати хранителя Урагана, который так близко и так далеко одновременно. Закрытые глаза больше никогда не откроются, плотно зашитые губы больше не прошепчут ничего Хибари на ухо, замершее навеки сердце больше никогда не будет взбивать в пену кровь и выстукивать бесконечное сумасшедшее танго.
Хибари наклоняется чуть ближе и осторожно убирает светлую прядь волос с такого родного лица. В неверном свете луны темные пятна на коже Гокудеры кажутся всего лишь следами поцелуев, кажется, что он просто спит, или даже нет - просто притворяется спящим, затаив дыхание и не зная, что если бы он спал по-настоящему, то лицо его стало бы более расслабленным и более детским, а сам бы он смешно посапывал... В лексиконе Хибари нет больше слова "смешно". Оно появилось там вместе с этим человеком - и исчезло с ним же.
Хибари чувствует, как разум покидает его. Он наклоняется еще ближе и проваливается в черный водоворот безумия, мир разлетается на сотни сверкающих острых осколков - в последний раз.
Ведь скоро его тело наконец-то придет в соответствие с состоянием его души.
На следующее утро Хибари достанет из своего тайника небольшую черную капсулу и примет яд.

[Гость]

II-73 Гин | Бьякуран "Эй ты, косплеер чертов"

440 слов.

- И что мы в итоге имеем? – с мрачным видом переглянулись Амано и Тайто. Персонажи вышли практически идентичными, и мангак это совсем не радовало…
- Вы имеете мозг читателей, - не менее мрачно заявил Автор, и застучал по клавиатуре...

- Эй, ты, косплеер чертов, - возмутился Гин, критически оглядывая высокого мужчину в черном плаще. Если не считать лохматых волос и светло-фиолетовой татуировки под глазом, сходство было практически идеальным.
- От плагиатора слышу, - отозвался Бьякуран, глотая очередной кусочек маршмеллоу. – Жалобы принимаются каждый пятый понедельник месяца, с 10:00 до 10:01.
- Мой дизайн был разработан раньше, - парировал Ичимару, улыбаясь шире обыкновенного. – А ты вообще передрал названия отрядов у Готея.
- Ничего подобного, - обиженно буркнул босс Миллефиоре, отправляя в рот сразу десяток зефиринок. Гин насмешливо фыркнул и потянулся к блюду с хурмой.
- А как это назвать? – с набитым ртом поинтересовался он. – Взял идею во временное пользование?
- Приватизировал? – ехидно уточнил абсолютно идентичный голос.
Светловолосые спорщики синхронно обернулись.
- Нашего полку прибыло, - недовольно констатировал Бьякуран, из-под полуопущенных век разглядывая молодого человека азиатской наружности. Если не считать того, что он был черноволос и одет в китайский костюм, его вполне можно было спутать с многократно упомянутым бывшим капитаном третьего отряда.
- Ты-то еще кто? – кисло поинтересовался Ичимару. Несанкционированный собеседник выпустил струйку дыма и постучал тонкой трубкой о подлокотник кресла.
- Я Лао, - с лучезарной улыбкой представился он. Гина передернуло – слышать собственный голос от непойми-кого было странно и не слишком-то приятно. – Китайская мафия.
- А вот с этого момента поподробнее, - оживился Бьякуран, открывая новую пачку любимого лакомства.
- Времени нет, - скривился Лао, - Тут народа – как пол-Китая собралось. И у всех к вам претензии.
- Здравствуйте, Зефирка-сан, я Сай и я хотел спро…
- Яо, Лин Яо. Вы постоянно улыбаетесь, потому что у Вас глаза узкие, или…
- Watashi wa L desu. Я бы хотел поговорить с вашим механиком…
- Антиспираль. Как вам удается путешествовать между параллельными реальностями?
- Саурон. Где кольца надыбал?!
- Бойскауты. У нас закончился зефир и нам нечего жарить на костре.
- Ильпалаццо. Поделитесь своими планами по захвату мира?
- Доктор Зло. ППКС.
- Гринпис. Откуда у вас редкие виды диких орхидей?
- Бьякуя.
- И Рангику.
- Ваше имя – посягательство на пейринг с нашим участием.
- Ичимару-тайчо, возвращайтесь, мы все простим!..

- Ты как хочешь, а я сваливаю, - ужаснувшись, прохрипел Гин, пытаясь продраться через толпу жаждущих получить ответы на свои вопросы. Бьякуран с тоской вспоминал уютный диванчик с пледом, десятки пачек маршмеллоу, градусник, не менее уютный коврик и бьющих челом Погребальных Венков…
И недобрым словом поминал Автора, неизвестно что курившего. Трава явно была хорошей, и на ней можно было бы замутить неплохой капитал.

[Гость]

II-98 Верде|fem!Вайпер. Испорченный вечер

417 слов

- Позвольте пригласить вас на свидание. - Верде поправляет очки и пытается изобразить подобие милой улыбки, хотя получается, как всегда - коварно.
Вайпер оборачивается и смеряет его холодным взглядом, которого все равно не видно из под капюшона.
- Хорошо, но учти, это влетит тебе в копеечку. - Вайпер непроизвольно улыбается в ответ, и Верде уходит готовиться к вечеру.
Его никогда не заботило, как он выглядит, но сегодня он наденет дорогой строгий костюм и очки другой марки и квадратной формы, доставая из прикроватной тумбочки одекалон, который сделал сам специально для этого вечера.
Ее тоже никогда не заботило, как она выглядит. Вообще-то у Вайпера всегда были проблемы с самоопределением - грудь маленькая, такая, что ее можно было скрыть балохоном, талия тоже напоминала мужскую... Выдавало ее только ее лицо, которое она стремилась спрятать, и руки, по-настоящему хрупкие и женские. Последним состовляющим был ужасный, просто несносный характер, который довершал картину до конца. "Мальчик в юбке" - так думали про нее все. Поэтому, сегодня с Вайпера сталось одеться в мужской белый костюм, оставив свой капюшон на голове и заявиться так на "свидание".
В ресторане на них все смотрят косо, но Верде не замечает этого. Он усмехается, понимая, что чуть ли не впервые в жизни думает не о науке и чувствует себя романтиком. Он дарит Вайперу букет алых роз и разливает по бокалам дорогое вино, Вайпер довольно, но сдержанно кивает.
Когда иллюзионистка съедает очередное прекрасно приготовленное и аппетитное блюдо, она облизывает очаровательные пухлые губы и спрашивает.
- Откуда у тебя столько денег?
- Компании оплачивают мне мои исследования. - отвечает Верде, и на лице вновь играет коварная улыбка.
- Вот как. Заманчивый случай... - думает вслух Вайпер. Ничего личного, но почему бы не продолжить эту вереницу вечеров в дорогих ресторанах?
И вот, когда девушка расправляется с мороженным, политым отменным шоколадным сиропом, Верде решается и касается ее руки.
- Может быть, погуляем по саду в моем исследовательском особняке?
Вайпер смотрит на него из под полуопущенных ресниц и думает : "А почему бы и нет?", но тут над их столиком нависает черная тень.
- Как-нибудь в другой раз, Верде. - холодно произносит чужой голос. Парочка оборачивается на него и видит грозного Реборна. - Вайпер, ты нужна срочно. Одна миссия требует твоего участия.
- А мне заплатят? - лениво спрашивает иллюзионистка.
- На ровне со мной. - кидает киллер, разворачиваясь и направляясь к выходу. Вайпер вновь поворачивается к Верде, таинственно улыбается и поднимается с места.
- Прости за испорченный вечер. - кидает она. - Я изменил свое отношение к тебе. - она усмехается, намеренно громко говоря в мужском роде и убегая вслед за Реборном.
Верде откидывается в стуле, держа в руках бокал с красным вином.
"Изменила отношение, да?..."

[Гость]

III-25 Хибари | Гокудера. Фортепиано в Дисциплинарном комитете

529 слов

На самом деле Гокудере просто надо было заглянуть к Хибари по делам. Но того не оказалось в «официальной резиденции комитета дисциплины». Какой-то парень — Гокудера так и не научился различать их — сказал, что босс скоро будет. Буквально через десять минут. И Гокудера остался.
Комната была огромной, со спортивный зал, и наверняка должна был внушать ужас приходящим сюда людям. Под потолком — мрачного вид лепнина, мебели прочти нет, кроме длинного стола и простых чёрных стульев. И пианино в полутёмном углу.
«Вот идиоты, так же нот не видно будет», — машинально отметил про себя Гокудера.
Хибари где-то задерживался, а Гокудера просто не мог ждать в бездействии. Он уже походил по комнате, полил чахлые растеньица на подоконнике — кажется, за ними никто не смотрел или же мрачная атмосфера этого места виновата, — почитал газету, оставленную кем-то на столе. Было невыносимо скучно. Если бы не Десятый лично просил, Гокудеры бы тут давно не было, и пусть Хибари хоть удавится без «жизненно необходимой информации».
«Заняты все... Позвонить не могли, что ли?»
Впрочем, это он говорил ещё Десятому, когда возмущался, что он не почтальон, не мальчик на побегушках и вообще предпочёл бы обходить Комитет Дисциплины десятой дорогой. Не помогло. Тсуна привёл кучу аргументов, что именно он должен пойти, помуто что все осталыне заняты, а Хибари ещё вчера сломал мобильник. Не без помощи Тсуны, между прочим.
Гокудера даже на всякий скучай вытащил свой мобильник и попытался позвонить, но... «абонент временно недоступен или находится вне зоны действия сети».
«Сколько ещё ждать-то?»
Гокудера в раздумьях подтащил один из стульев к пианино, откинул крышку. Когда он в последний раз играл? Давным-давно, кажется. Наверное, уже и позабыл всё, и в нотной грамоте «до» от «си» не отличит.
Пальцы сами легли на клавиши, но, руки, кажется, позабыли даже самые простые мелодии. В последнее время он только кидал взрывчатку и писал. Ну, иногда ещё дрался.
А ведь раньше любил играть. Ещё до того, как каждое его выступление начиналось с ядовитых пирожных сестрицы. Сам он этого не помнил, но Бьянки рассказывала, что с детства его было не выгнать из-за пианино. Он, маленький, забирался с ногами на стул и жал на клавиши, внимательно вслушиваясь в звуки, и оттаскивать его от пианино было бесполезно: только отвернёшься, и вот уже Гокудера снова сосредоточенно нажимает чёрные и белые клавиши.
Сейчас звуки разлетались из под пальцев, словно испуганные шумом птицы, повисали в воздухе. Сначал они были неуверенные и никак не желали складываться в мелодию, и Гокудера чувствовал себя ребёнком, совсем недавно севшим за пианино и едва научившимся играть гаммы и собачий вальс. Пальцы были как чужие, и не получалось, как раньше, легко играть самые сложные мелодии. Зато ноты из памяти не выветрились.
Звуки сплетались в мелодию, она звучала всё ровней и уверенней, полилась, как вода. Словно ожило прежнее умение.
Гокудера подумал, что выглядит сейчас, наверное, довольно глупо, и за пианино нормальный человек с забинтованной рукой не сядет — и как только у него при этом играть получилось? — и что играть он почти разучился — учитель бы назвал его неумехой, которого к приличному музыкальному инструменту подпускать нельзя, — и что комната Комитета Дисциплины совершенно не подходит для импровизированного концерта.
Последние ноты повисли в тишине.
— Гокудера Хаято, игра на мызкальных инструментах в учебное время является нарушением дисциплины.

[Гость]

III-28 TYLТсуна | Гокудера. "Ты же хочешь меня, неправда ли?"

559 слов

- И все-таки я намерен разобраться в том, как работает эта штуковина!
Тсуна вздохнул, наблюдая за своим хранителем. Точнее за его безуспешными попытками разобрать базуку десятилетия, втихомолку спертую у спящего Ламбо. Стоит заметить, что попытки длились уже минут сорок и увенчались лишь внушительным пополнением речевого запаса десятого итальянской ненормативной лексикой. Но, по закону жанра, всегда ВНЕЗАПНО происходит что-то, что в корне меняет размерное течение событий. А может быть просто дело в том, что руки Хаято растут не из того места? Впрочем, когда базука десятилетия накрыла Тсуну, размышлять о причинах было уже поздно.
- Эээ... Джудайме? - Гокудера, как всегда отличился умом и сообразительностью, цепко вглядываясь в виднеющийся в клубах дыма силуэт.
- А? Черт, ну кому приспичило ронять на меня это хренову базуку, особенно в такой момент?!
Хаято поперхнулся. Вообще, взрослого Тсуну, благодаря всей той же базуке он уже видел, но за сквернословием не замечал. А когда дым рассеялся подрывник и вовсе пошел красными пятнами, поняв, ПОЧЕМУ его босс столь нелестно отозвался о происходящем.
- О... Гокудера-кун? Ну... по крайней мере, твоя компания приятнее, чем того же Хибари - по мокрому животу Тсуны проскользил клочок пены и смачно шлепнулся на пол. Босса выдернули аккурат из ванны, судя по всему, во время попыток смыть мыло.
- Д...джудайме?! - голос Хаято предательски соскочил на тонкое сопрано.
Вообще, не стоит забывать о том, что Хаято - подросток. И как любой другой пятнадцатилетний парень... Ну вы поняли. Так же не стоит забывать и о том, что Гокудере нравился Тсуна и не для кого это тайной не было, кроме самого Тсуны, конечно. Короче сейчас подрывник яростно старался смотреть в глаза своему боссу. Да в глаза, а не на поблескивающую от капель воды кожу, мокрый хвостик, прилипший к груди и как назло подчеркивающий очертания соска, легкие мурашки, пробегающие по телу. "Черт!.." жалобно подумал Хаято, нервно облизывая губы. Вести себя так с молодым Тсуной он бы себе не позволил, но этот взрослый мужчина, мало ассоциировался у подрывника с понятием "босс". Так что на первый план выходили не совсем высокие желания.
Кстати, так же не стоит забывать о том, что с возрастом люди меняются. Иногда - весьма сильно. И удивляться внезапно появившейся игривой ухмылке на лице Савады не было смысла - уже к восемнадцати годам он полюбит шутки и мелкие шалости, возможно как компенсацию, должности босса. Как результат, десятый неспешной походкой приближался к своему молодому хранителю - не заметить жадных взглядов последнего было невозможно. Подойти, присесть рядом, откинуть с лица серебристые волосы. Как же хорошо, что подрывник в ступоре...
- Ты же хочешь меня, не правда ли? - прошептать на ухо, едва касаясь мочки губами.
Гокудера зажмурился, он никогда не задумывался, какой глубокий, бархатистый голос у взрослого Тсуны.
- Я...
- Хочешь. - утверждение, не вопрос. Хотя все и так было видно по блеску в глазах Хаято.
Ладонь настойчиво легла на бедро, оставляя на брюках мокрые следы, чуть отстранившись Савада накрыл губы своего Хранителя поцелуем - легким, игривым, почти детским.
Идиллию прервал резкий хлопок. Теперь перед Гокудерой сидел, неловко прижимаясь к его губам, до нитки мокрый Савада..
- Г...гокудера-кун? - как и подобает юному, смущающемуся девственнику, Тсуна резко отпрянул от все еще замершего Хаято.
Конечно, этот случай Савада попытается замять как можно быстрее и закинет воспоминания о нем в дальний угол памяти, никогда об этом не вспоминая.
Но мы то знаем, что дольше, чем на неделю Тсуны не хватит. Забыть раскрасневшегося, возбужденного, восхитительно "голодного" Хаято вообще сложно...

[Гость]

X-08 TYLМукуро/TYLТсуна. Усыновление ребенка

777 слов

Тсунаёши глубоко вздохнул и снова поправил галстук. Пальцы, будто деревянные, запутались, ткань смялась и вывернулась из узла, воротничок помялся. Ни капли солидности, и дорогой костюм не поможет.
- Тсунаёши-кун, успокойся. – Мукуро подошёл на расстояние шага и ловко перехватил из рук босса измятый распустившийся галстук. Приятный, неуловимо острый аромат забился в ноздри и заставил вдохнуть. Одеколон Мукуро уже привычный, как собственная расчёска, и потому успокаивает. Правда, Тсуне он показался неуместным в таком заведении. Но, сказать об этом не получилось.
- Знаешь, а это даже хорошо. Лет через пятнадцать передашь свой титул. Я спокойно захвачу тело приемника, и наконец-то разделаюсь с мафией. - Мукуро ловко завязал галстук, расправил и уложил воротничок, оправил отвороты пиджака. Тсунаёши впервые за день смог улыбнуться. Такие разговоры уже давно стали шуткой, частенько с весьма интимным и личным подтекстом. Не в этот раз, конечно, но только потому, что ситуация не подходит.
- Только при ребёнке и воспитателях не ляпни такого. В этой стране строгие законы. – Тсуна перестал улыбаться, очень внимательно заглянув Мукуро в глаза. Тот подозрительно хитро прищурился. Но каждый из них знал, что это переводится «обещаю».
Дверь скрипнула и в кабинет вошла дама. Тсуне она не понравилась. Строгая, прямая, как палка, с невыразительным как у мороженой рыбы лицом женщина, не молодая, но и не в летах, окинула гостей тяжёлым, пытающимся уличить в проступке взглядом. Таких к детям и близко подпускать нельзя. Но у властей другое мнение, придётся смириться.
- Прошу прощения? – Высокомерно начала она, выгнув нарисованную карандашом бровь. Бледные глаза нехорошо сузились, а рот искривился в подчёркнуто вежливом осуждении.
- Мы договаривались с вами на два пятнадцать. – Мукуро беззаботно улыбнулся, отступая назад. Пара движений и он уже чуть позади Тсунаёши, с гордой осанкой и насмешливым взглядом профессионала. И всё так непринуждённо, что только сумасшедший подумает в чём-то обвинить. Только даму не особенно проняло. Она шумно выдохнула, кивнув, прошла к столу.
В глубоком кожаном кресле она смотрелась, как крупье в казино – точно знает, кому и как раздать, чтоб в плюсе осталось исключительно заведение – только вежливость на лицо примерить забыла.
- Я изучила ваше прошение, месье Савада. – Ледяным голосом начала она. – Боюсь, вас ждёт отказ. Бумаги о финансовом состоянии в прекрасном виде, даже слишком, что подозрительно. Ваша характеристика тоже. Но вы не женаты и это для воспитания ребёнка неприемлемо. – Женщина замолчала, метнув в Мукуро неприязненным взглядом. – Ваш спутник не вызывает доверия и внешне. Нормальные люди не носят таких хвостов.
Мукуро смешно фыркнул, и не пытаясь сдержать улыбку.
- Хвост моего помощника влияет на перспективы ребёнка в моей семье? – Тсуна научился так говорить не очень давно, и всё ещё не отточил холодного взгляда. Но впечатление производил и так.
- Конечно! – Мадам занервничала, но в отступление не пошла. – Каким вырастит ребёнок, в таком окружении?! Я не хочу об этом даже думать. И, уж простите меня, месье Савада, ваше происхождение непонятно. А условия, в которых вы собираетесь воспитывать ребёнка - чудовищны! Без матери, и с вашими разъездами на деловые встречи. А уж дом! Вдали от города может случиться всё, что угодно. Не думаю, что ваши помощники смогут присмотреть даже за собой! А до больницы из пригорода добираться не так просто. Что если не успеют оказать помощь в срок?! – Женщина задохнулась собственным усердием и замолчала, гневно оглядывая посетителей. Личное дело перед ней так и осталось закрытым, будто крест на кандидате поставлен ещё вчера и незачем себя утруждать вторым шансом.
- Ну что вы мадам. Имение в пригороде Неаполя – чудесное место. А домашний воспитатель сможет уговорить ребёнка не натворить глупостей. А лучшего, чем Тсунаёши-кун, отца я и представить не могу. Уж поверьте! – Мукуро скользнул к столу и совершенно неучтиво присел на его угол, закинув ногу на ногу. Перед носом дамы мелькнула толстая пачка евро и опустилась поверх бумаг. – Вы понимаете, мадам?
Сочащийся приторной сладостью голос дама проигнорировала, оглядела присутствующих так же недовольно и непринуждённо-случайным жестом столкнула деньги в верхний ящик стола.
- Система думает о детях прежде всего, господа. Им лучше жить в семье, нежели интернате, даже таком хорошем, как наш. Поэтому, месье Савада, ваша персона одобрена. – Она нервным движением вдавила кнопку быстрой связи – Приведите ребёнка.
Мукуро нарочито манерным жестом послал боссу воздушный поцелуй, тот только устало и благодарно улыбнулся.
А потом в кабинет зашла девочка. Худенькая малышка с двумя жидкими белёсыми косичками, веснушчатым вздёрнутым носом и большими, как небо ясными и голубыми глазами неуверенно замялась у порога.
- Привет. – Широко и счастливо улыбнулся Тсуна, садясь на корточки напротив девчушки. Так бывает, что пламя выбирает не потомка Вонголы. Так было с Занзасом. Так случилось и с малышкой сиротой из благополучных предместий Парижа. И по чистоте её пламя обещает потягаться, а потом и превзойти, Десятого. Так ещё не было. Но, глядя в просиявшие глаза с весёлыми бесятами в глубине, Тсунаёши поверил, что будет. Девчушка станет хорошим боссом, а значит можно перестать волноваться.

[Гость]

III-72 10-е поколение Вонголы. Косплей-команда.

508 слов.

- Г-гокудера-кун, что это такое? – в ужасе прохрипел Тсуна, круглыми от шока глазами разглядывая свою самопровозглашенную правую руку.
- Вам не нравится, Десятый?.. - Хаято был готов убиваться о стену от горя прямо здесь и сейчас.
- Нет-нет, мне все нравится… - пробормотал совершенно сбитый с толку Савада, поправляя съехавший парик, - Только я не понимаю, что это.
- Костюм оборотня, - обреченно пояснил тот, каким-то непостижимым образом виляя хвостом. Тсуна постарался унять нервную дрожь.
- Гокудера-кун, мы ведь должны были косплеить персонажей из «Блича!», - попытался образумить товарища он. Подрывник рассеянно проморгался.
- Но ведь… В заявке такого не было!
- Так сказал Реборн, - вздохнул будущий Десятый.
- Йо! – жизнерадостно улыбнулся Ямамото, закинув катану на плечо. – Почему все такие невеселые?
- Бейсбольный придурок, ты почему без костюма? – вместо приветствия огрызнулся Хаято. Такеши удивленно посмотрел на товарища, затем внимательно изучил свой наряд.
- Да нет, я в костюме, - с сомнением констатировал он. – Хакама, косоде, оби – все на месте…
- Чем это отличается от твоего обычного тренировочного тряпья? – прошипел обиженный на весь мир подрывник.
- Ну, что значит – чем? – обиделся Такеши, демонстрируя шеврон с цифрой тринадцать и схематическим изображением подснежника. – Я тут стараюсь, косплею Кайена – а меня не узнают!.. О, семпай, и ты здесь…
- Я уничтожу Пустых во имя экстрима! – завопил Рьохей, взрывая барабанные перепонки окружающих.
- А твой костюм где, башка-лужайка?! – возопил Хаято, страдальчески схватившись за голову. Защитной расцветки штаны, заправленные в сапоги, черная майка, перемотанные руки, в виде исключения упакованные в перчатки без пальцев. Единственным существенным изменение стало появление пирсинга и татуировки «69» на животе.
Татуировку, кстати, Сасагава демонстрировал с такой гордостью, что хранитель бури еле сдержался, чтобы не сорвать все дефиле, покалечив участников.
- Я этот… Вай… вай… вай-вай-вай, я забыл, во имя экстрима! – радостно заорал боксер. Косбенд «Вонгола» синхронно вздохнул.
- Вайзард, семпай. Вайзард, - с безграничным терпением подсказал Ямамото. Обделенный вниманием Тсуна старался в срочном порядке отбелить волосы всеми имеющимися средствами. Его сценка с трогательным названием «Сойди с ледяных небес…» с использованием Точки Прорыва Нуля вместо занпакто, грозила окончиться полным провалом.
- Эй, молодняк, вы готовы? – поинтересовался выглянувший из-за кулисы Реборн, на ходу подшивая костюм плюшевого львенка. – Шамал, где твое розовое хаори? Лал, не убивай Шамала, ты слишком вошла в роль! Ямамото, где костюм для Джиро? Хибари, ты уже разобрался с кенсейканом? Мукуро?.. А, черт, мы так и не вытащили его из капсулы… Ну, вперед, братцы! Покажем этим плагиаторам Миллефиоре, кто здесь лучший Готей!
- А Вария, Вария-то кого косплеит? – спохватился Тсуна, то с благоговением косясь на Кьоко-чан, стыдливо потупившую глазки – ее косоде казалось ей – да и не только ей, - слишком открытым, то с ужасом поглядывая на Хару, вопящую «Хаджике!», но снова забывшую имя «своего» занпакто, то на Хром, совершенно стушевавшуюся и нервно теребящую длинную розовую юбку в белый горошек…
- Арранкаров, - отозвался Реборн, трансформируя Леона в зеленую пилюльку. – Правда, Бел отказался косплеить Вандервайсса.
- Иииии! А кем же он будет? – в отчаянии проскулил Савада. Вся его гипер-интуиция буквально вопила о предстоящих проблемах.
- Увидишь, - отмахнулся аркобалено солнца. – Но панамка Урахары будет в черно-фиолетовую полосочку, помяни мое слово…

[Гость]

III-72 10-е поколение Вонголы. Косплей-команда.

570 слов

- Бьякуран-сама, пожалуйста, расчешитесь, - едва ли не на коленях умолял Кикьо наотрез отказавшегося от парика босса. Пресловутый босс, кстати, вел себя довольно странно – предав забвению нежно любимый зефир, килограммами поглощал сушеную хурму.
- Бьякуран-сама, ради всего святого, позвольте хотя бы замаскировать татуировку, - полчаса спустя просил все тот же Кикьо, но на сей раз с перекрашенными в светло-золотистый цвет волосами, пытаясь приобрести хоть какое-то сходство с Оторибаши Роуджиро. Получалось плохо. Впрочем, гримировать босса оказалось делом даже более сложным, потому как тот совершенно не желал сидеть на месте, и сновал по всей гримерке, раздавая ценные указания.
- Оя, Закуро, дорогуша, а твой костюм где? – поинтересовался Бьякуран, с горем пополам пригладив торчащую во все стороны шевелюру. Полтора флакончика лака для волос – и никаких проблем!
- Это так напряжно… - простонал хранитель бури, отлепляя лицо от подушки. Белый наряд с черной окантовкой мирно ожидал своей участи на вешалке.
- Закуро-кун, «Наруто» косплеит другая группа, так что вставай… Одевай зубы на шею… Блюбелл-чан, ты нашла парик? А маску? Блюбелл-чан, ты не тот рог обломала!!!
Погребальные венки метались по гримерке, роняя реквизит и созерцательные слезы.
- Где Дендро-кун? Дендро-кун, давай-давай, меняй копье на меч, из тебя выйдет чудесный Ямми, - подбадривал новоявленный санбантай-тайчо некоего атлетического телосложения мужчину, имя которого помнили разве что самые повернутые фанаты. Дендро Чилум искрил, кряхтел, но вживлять силиконовые имплантаты в голову отказывался.
- Напомни-ка мне еще раз, ради чего мы это делаем? – устало поинтересовался Генкиши, приклеивая к брови цветные перышки. Гамма сокрушенно вздохнул и пожал плечами. Он вообще собирался идти на Наруто-фест, косплеить Хидана…
- S-TZR-кун, кто не спрятался – я не виноват, - предупредил Бьякуран, рыская по гримерке в поисках претендента на роль Зоммари. Тазару затравленно оглянулся, и продолжил наносить желтую краску на шевелюру Носару – парень собирался на Наруто-фест вместе с Гаммой, и уже даже нарисовал рты на ладонях.
Бьякуран был неутомим, Бьякуран был везде, Бьякуран успевал доводить до истерики всех и каждого.
- Айрис-чан, ты уже закончила выпрямлять волосы? И не забудь надеть хакама, это ведь косплей-фестиваль, а не ночной клуб!
Распрямить волосы, впрочем, так и не удалось. Айрис оставалось разве что надеяться, что оправдание «Рангику решила сменить прическу» прокатит и на самом фесте.
- Дейзи-кун, ты будешь Ниргге!
- Что это такое? – испуганно уточнил мальчик, пытаясь закрыться от этого жестокого мира плюшевым зайцем.
- Не волнуйся, тебе подойдет. Это мамонт, - отмахнулся Бьякуран, за руку таща хранителя солнца к гардеробной.
- Но я ведь не мамонт, - вяло протестовал Дейзи, с ужасом косясь на уже готовых к косплею товарищей. – У меня в боксе носорог! Я вообще ящерица!
- Ничего, химеру из «ФМА» будешь косплеить на следующей неделе. Волосы подрежем, не проблема, - лучезарно улыбнулся суровый повелитель зефирок. Подготовка идеального косбенда стала для него делом чести.
- Сиэль-кун, где твой меч? И где вставная челюсть? – не прекращая улыбаться, жужжал босс Миллефиоре.
- Бьякуран-сама, да принц я, или не принц? – взвыл совершенно запутавшийся в галстуке и требованиях Расиэль. – Кого я вообще должен играть?
- Шинджи, Хирако Шинджи, дорогой мой! Радуйся такой чести… А вот челочку придется укоротить….
Стенания разносились по гримерке «Тысячи цветов»…
В это время в гримерке косбенда «Вонгола».
- Интересно, кого косплеит Сквало? – жизнерадостно улыбнувшись, поинтересовался Такеши. Хаято поспешно пригнулся, чтобы «Неджибана», на скорую руку переделанная из Шигуре Кинтоки, не укоротила его на голову.
- Дай угадаю с одного раза… - предположение хранителя бури так и не было озвучено, так как объект обсуждения явился пред ясны очи косбенда. Воцарилась мертвая тишина, нарушаемая лишь стуком упавших и выпавших челюстей…

[Гость]

X-22 Бельфегор/Фран «Семпай, расскажите мне сказку….»

656 слов

- Семпай, а семпай, расскажите мне сказку, а?
- Ну, хорошо, лягушонок, ты сам напросился!
И завел Бельфегор повествование:
Жила была Вария. Был у них внучек Скваллушка.
Собрались раз подружки в лес - по грибы да по ягоды. Пришли звать с собой и Скваллушк.
- Занзас, а Занзас - говорит Скваллушка, - отпусти меня в лес с подружками!
Зназас отвечает отвечают:
- Иди, мусор, только смотри от подружек не отставай - не то заблудишься.
Пришли девушки в лес, стали собирать грибы да ягоды. Вот Скваллушка - деревце за деревце, кустик за кустик - и ушла далеко-далеко от подружек.
Стала она аукаться, стала их звать. А подружки не слышат, не отзываются.
Ходила, ходила Скваллушка по лесу - совсем заблудилась.
Пришла она в самую глушь, в самую чащу. Видит-стоит избушка. Постучала Скваллушка в дверь - не отвечают. Толкнула она дверь, дверь и открылась.
Вошла Скваллушка в избушку, села у окна на лавочку.
Села и думает:
„Кто же здесь живёт? Почему никого не видно?.." А в той избушке жил большущий мустанг. Только его тогда дома не было: он по лесу ходил. Вернулся вечером мустанг, увидел Скваллушку, обрадовался.
- Ага, - говорит, - теперь не отпущу тебя! Будешь у меня жить. Будешь печку топить, будешь кашу варить, меня кашей кормить.
Потужила Скваллушка, погоревала, да ничего не поделаешь. Стала она жить у мустанга в избушке.
Мустанг на целый день уйдёт в лес, а Скваллушке наказывает никуда без него из избушки не выходить.
- А если уйдешь, - говорит, - всё равно поймаю и тогда уж *немного не тот рейринг ^^*!
Стала Скваллушка думать, как ей от мустанга убежать. Кругом лес, в какую сторону идти - не знает, спросить не у кого...
Думала она, думала и придумала.
Приходит раз мустанг из лесу, а Скваллушка и говорит ему:
- Мустанг, мустанг, отпусти меня на денёк в деревню: я варийцем гостинцев снесу.
- Нет, - говорит мустанг, - ты в лесу заблудишься. Давай гостинцы, я их сам отнесу!
А Скваллушке того и надо!
Напекла она пирожков, достала большой-пребольшой короб и говорит мустангу:
- Вот, смотри: я в короб положу пирожки, а ты отнеси их варийцам. Да помни: короб по дороге не открывай, пирожки не вынимай. Я на дубок влезу, за тобой следить буду!
- Ладно, - отвечает мустанг, - давай короб!
Скваллушка говорит:
- Выйди на крылечко, посмотри, не идёт ли дождик! Только мустанг вышел на крылечко, Скваллушка сейчас же залезла в короб, а на голову себе блюдо с пирожками поставила.
Вернулся мустанг, видит - короб готов. Взвалил его на спину и пошёл в деревню.
Идёт мустанг между ёлками, бредёт мустанг между берёзками, в овражки спускается, на пригорки поднимается. Шёл-шёл, устал и говорит:
Сяду на пенёк,
Съем пирожок!

А Скваллушка из короба:
Вижу, вижу!
Не садись на пенёк,
Не ешь пирожок!
Неси бабушке,
Неси дедушке!

- Ишь какая глазастая, - говорит мустанг, - всё видит! Поднял он короб и пошёл дальше. Шёл-шёл, шёл-шёл, остановился, сел и говорит:
Сяду на пенёк,
Съем пирожок!

А Скваллушка из короба опять:
Вижу, вижу!
Не садись на пенёк,
Не ешь пирожок!
Неси бабушке,
Неси дедушке!

Удивился мустанг:
- Вот какая хитрая! Высоко сидит, далеко глядит! Встал и пошёл скорее.
Пришёл в деревню, нашёл дом, где варийцы жили, и давай изо всех сил стучать в ворота:
- Тук-тук-тук! Отпирайте, открывайте! Я вам от Скваллушки гостинцев принёс.
А, собаки, почуяли мустанга и бросились на него. Со всех дворов бегут, лают.
Испугался мустанг, поставил короб у ворот и пустился в лес без оглядки.
Вышли тут варийцы к воротам. Видят- короб стоит.
- Что это в коробе? - говорит Луссурия.
А Занзас поднял крышку, смотрит и глазам своим не верит: в коробе Скваллушка сидит - живёхонька и здоровёхонька.
Обрадовались варийцы. Стали Скваллушк обнимать, целовать, умницей называть.
- Бел-семпай, ну какая это сказка? В каждой сказке должна быть мораль! А тут что? Непонятно, чему должна была научиться Скваллушка? В лес что ли не ходить? А медведь должен был чему научиться? Насильно мил не будешь или что-то в этом роде? Плохо вы сказки придумываете, семпай, плохо.

[Гость]

X-32 Хибари Кея. Табель об успеваемости. "Сенсей, а Вы не ошиблись?"

497 слов

Шиндо Кобаяши-сан всегда казался человеком с крепкими нервами и железной волей. Именно поэтому, когда возникла спорная ситуация с одним учеником, директор попросил именно его поговорить с мальчиком.
Ровно в 14:30 в субботу ученик вошёл в кабинет Шиндо-сан и молча сел напротив.
- Ну? – Через пять минут тишины спросил он. В холодном и начинающим отливать раздражением тоне Кобаяши услышал что-то лично для себя. Призыв сменить работу, например, или уехать в деревню, жениться, детьми обзавестись. Словом осуществить всё то, что откладывал на потом, посвящая жизнь работе, и вдруг понял, что может не успеть. Не дожить до того славного дня, когда в доме застучат по полу ножки маленьких, очень похожих на папу, детей. Тёмные, почти до черноты, глаза ученика сверлили Шиндо-сан тяжёлым, напоминающим о потревоженном хищнике, взглядом. Сенсей сглотнул ставший комом в пересохшем горле воздух и начал разговор.
- Хибари-сан, понимаете, вы, безусловно, прекрасный молодой человек, очень ответственный и всегда хорошо учились. Но в последнее время ваша успеваемость оставляет желать лучшего. – Говоря привычные фразы, Кобаяши практически успокоился, снова ощутил себя уважаемым преподавателем и человеком, от которого не в последнюю очередь зависит будущее сидящего напротив ученика. Ответственность, сдобренная хорошей порцией превосходства, приятно прошлась по телу, согревая руки и расслабив плечи. Сенсей настроился на нужный лад, и смело посмотрел в глаза Хибари. – Боюсь, в этой четверти вы слишком много пропустили и не достаточно хорошо сдали итоговый тест по физической подготовке…
Шиндо-сан осёкся, глядя, как тонкие брови ученика неумолимо сходятся к переносице. Колючий и без того взгляд стал по настоящему жутким и Кобаяши отчётливо понял, что не дожить до славных времён возможно как никогда.
- Впрочем, вы так хорошо себя зарекомендовали, а ухудшение успеваемости совершенно точно имеет веские причины, что вам поставили высший балл. В следующей четверти работайте усерднее. – Торопливо выдал Шиндо-сан с заходящимся бешеным стуком сердцем. Ученик посуровел ещё больше и испуганно съёжившийся сенсей добавил. – А можете и не работать! Я верю в ваш талант и подготовленность.
Кобаяши очень хотел вспомнить какую-нибудь молитву, даже самую простую, но не мог. Сидя перед этим учеником, он всё больше чувствовал себя загнанной добычей, из непроглядных глаз на него смотрела готовая прибрать к рукам смерть. А ведь ещё так много не сделано и до одурения хочется жить!
- Сенсей, а Вы не ошиблись? – Через целую вечность разомкнул тонкие бледные губы Хибари. Преподаватель сильнее вжался в спинку своего стула, тараща полу невменяемые от ужаса глаза. – Я сдал итоговый тест недостаточно хорошо, чтобы получить высший балл. Поэтому, на следующей неделе иду на переэкзаменовку. До этого, мой табель никто не посмеет утвердить. Я ухожу.
Хибари, не торопясь, встал и ушёл. А Шиндо Кобаяши-сан остался. Только когда стихли шаги ученика, гулко отдающиеся в стенах пустой школы, он смог облегчённо выдохнуть и расслабиться. Распуская дрожащей рукой галстук, сенсей думал, что Акихиро-сенсею, преподавателю ф.п., на следующей неделе будет не сладко. Ну, да чёрт с ним, сам говорил, что бывший военный, вот пусть и разбирается, а Кобаяши в понедельник же уволится и уедет в деревню, женится на милой девушке и будет слушать, как стучат по дому маленькие ножки очень похожих на папу детей.

[Гость]

X-48 Бъякуран|Шоичи. «Я, как честный человек, обязан на тебе жениться»

697 слов

Вечер Бьякурана протекал тихо и неторопливо. Он вполглаза смотрел сериал, вполглаза смотрел в конспект и медленно-медленно расправлялся с длинной и тонкой палочкой печенья, наполовину покрытой темной и сладкой шоколадной глазурью. Поки. Вот как они называются.
У Бьякурана вечно пониженный сахар. Если он не ест сладкое, то становится груб и раздражителен. Зефир, шоколад, мороженое и печенье в большом количестве - его личный рецепт от разрушительных приступов неконтролируемого гнева. Тем более, что и собственные способности нё добавляют оптимизма.
С некоторых пор, его, прилежного студента престижного колледжа, занимали мысли о возвращении в семью, в которой он, до поры до времени, побочный сын и единственное живое доказательство мимолетной связи между его матерью и Боссом, о захвате власти, а затем, быть может, мировом господстве. Еще два года назад он и подумать о таком не мог, а теперь только это и развевало скуку, навалившуюся на него многотонной махиной знания, слишком большого для одного человека. Надо ли говорить, что все это усугубило и без того терзавшую его мизантропию? Про себя он считал, что играет со всем человечеством в гигантскую настольную стратегию. Главный игрок замер, ожидая подходящего момента для того, чтобы бросить кости и сделать первый ход. Чтобы все получилось и ему выпали две шестерки, Бьякуран должен был ухитриться не сорваться и никого не убить, поэтому килограммами ел сладкое и держал себя в руках.
Шоичи тоже помогал как мог и даже привез целую коробку Поки из последнего своего вояжа домой. Бьякуран щелкнул кнопкой на пульте телевизора, переключая с мыла на новости, и засунул палочку в рот. Шоколад медленно растаял на языке.Он перекусил печенье зубами и закинул в рот оставшийся кусочек. На экране телевизора что-то ярко и даже как-то по-праздничному горело. Когда дверь распахнулась, Бьякуран даже не удосужился обернуться.
- Бьякуран-кун! Бьякуран-кун! - Шоичи возник перед ним во всем своем помято-неопрятном великолепии. Бьякуран мимолетом успел оценить и торчащие во все стороны волосы, и карандаши за ушами, и перекошенные очки, и полубезумный взгляд за ними, и круглые, вполне свежие пятна от кетчупа на футболке. Шоичи в рабочем модусе. Что может быть привычнее?
- М? - осведомился Бьякуран, изображая интерес. Попутно он потянулся к столу и вытащил из упаковки еще одну палочку.
- Сошлось! - Шоичи чуть не подпрыгнул, потом еще сильнее взъерошил волосы и принялся ходить туда-обратно, периодически загораживая от Бьякурана экран. Встретив его непонимающий взгляд, Шоичи помотал головой, замер, но сразу же снова пришел в движение, активно жестикулируя. - То, о чем мы говорили позавчера. Я подумал: а почему бы не применить твою теорию к области моих исследований и... получилось! - Он задрал голову и прижал руки к груди. - Сошлось! Это идеальная математическая модель. Бьякуран-кун, ты же понимаешь? - Он наконец-то остановился и посмотрел на Бьякурана неестественно округлившимися глазами. - Ты же понимаешь, что это значит?
Бьякуран хрустнул печенькой.
- Да. Вот, значит, где ты пропадал последние три дня. Ты хоть спал? И, знаешь, - он почти ткнул Шоичи еще одним Поки, - тебе не мешало бы помыться. Ты что, вообще не выходил из комнаты?
- Не до того было! Неужели ты не понимаешь? Это же все меняет! Нано-суперкомпьютеры, преобразование нервных импульсов в электрические сигналы, да хоть путешествия во времени! Нам надут Нобелевскую премию! Нет, тебе дадут Нобелевскую премию! Надо опубликовать это! Нужен грант, нужна лаборатория... - тут он замолчал и обессилено рухнул на бьякурановскую кровать, словно речь высосала из него последние силы. - За что браться в первую очередь?..
- Ну и далась тебе эта премия... - Бьякуран выключил звук и покрутился в офисном кресле.
- А что же нам делать? - Шоичи наклонился, уперся локтями в колени и обхватил ладонями голову.
Бьякуран положил пульт на стол и взял с нее цветастую упаковку.
- Ну, для начала, думаю, я, как честный человек, обязан на тебе жениться.
Шоичи медленно-медленно поднял на него взгляд.
- А?
Поки тут же оказался у него во рту и Шоичи бездумно его прожевал.
- Жениться, говорю, - Бьякуран широко-широко улыбнулся, мигом став похожим на демона-лиса. Про себя он прикидывал, в каком количестве параллельных Вселенных женитьба на Шоичи была бы вполне серьезным намерением. - Моя теория, твои исследования, мы просто обязаны...
Шоичи вымученно улыбнулся.
- Бьякуран-кун, эти твои шуточки...
Бьякуран сделал вид, будто его не слышит.
- Но, вообще, у меня есть куда более интересные планы. Вот, что ты думаешь о мафии?

[Гость]

III-72 10-е поколение Вонголы. Косплей-команда.

831 слово

- Эээ… Пардон за мой французский, но КТО ЭТО?! – страдальчески вопросил Хаято, дрожащим пальцем указывая в сторону хмуро кутающегося в простыню Сквало. Мечник, обмотавшийся по самые уши, ответил красноречивым взглядом из серии «Не лезь – убью нахрен».
- Арранкар, - пожал плечами Леви, безуспешно пытаясь нацепить на волосы колокольчики. Сидящий у него на плече Маммон презрительно фыркнул и посильнее натянул розовый парик.
- Я вижу, что это арранкар. Который из?! – истерично взвизгнул Гокудера. В его понимании просто не укладывалось, как можно было сделать из варийского мечника такое… ТАКОЕ…
- А что, очень мило получилось, - с трудом сдерживая смех, прокомментировал Такеши. – Из чего грудь делали, кстати?
- Атакуй, Тибурон, - с трудом двигая челюстями из-за излишне реалистичной маски, проворчал Супербиа. Резурессьона не получилось, но акула из коробочки это вполне компенсировала.
- Почему Харрибел?! – взвыл Тсуна, с ужасом глядя на наряд Сквало. – Разве нельзя было отдать ему роль Гриммджо?! Ему бы идеально подошло!
- Я вообще собирался Укитаке косплеить, - хмуро отозвался мечник. – Но босс решил распределить роли не по внешнему сходству, а по личным характеристикам.
- То есть… - Савада попытался представить, кого мог бы косплеить сам Великий и Ужасный, но фантазия зашла в тупик.
- Мне хотели предложить роль Финдора Кариаса, - нехотя продолжил Сквало. – Я отказался – в конце концов, я ж не ракообразное!
- Вот поэтому тебе и предложили косплеить акулу, Ску-чан, - пропел Люссурия, копаясь в шкафу. – Выбор невелик, либо Харрибел, либо Кисаме, но на Наруто-фест мы не записывались.
- Ты-то кого косплеишь, ужас, летящий на крыльях маразма? – огрызнулся хранитель дождя, сдувая с глаз челку.
- Та-дам! Само совершенство, - томно вздохнул тот заглядывая в гримерку. Присутствующих передернуло.
- Ты должен был парик одеть, а не свои лохмы в розовый выкрасить! – во всю мощь легких рявкнул Супербиа, торопливо заматываясь в простыню – демонстрировать анатомическое строение этому индивидууму он бы не рискнул ни за какие коврижки.
- Ой, Ску-чан, не нервничай так, а то снова давление подскочит… Ты ведь помнишь, что Босс предложил Леви-чану? – проворковал хранитель солнца, поправляя то-ли-хакама-то-ли-юбку.
- Не напоминай, - мечника передернуло. Занзас собирался упаковать варийского электрика в костюм йонбантай-тайчо только потому, что его скат имел сходство с Миназуки. – Лучше бы он Дондочакку косплеил. Даже костюм шить не пришлось бы, только найти его старую пижаму…
- Ну что, мусор, все в сборе? – скрипучим голосом осведомился Великий и Ужасный.
- Босс, это мои слова, - меланхолично протянул Фран, густо подводя глаза черным. Зеленые полосы на лице мальчика смотрелись вполне уместно.
- Препарирую, - все тем же скрипучим голосом отозвался Занзас. Вонголята медленно-медленно обернулись… Раздался грохот, запахло валерьянкой. Несостоявшийся десятый с довольной ухмылкой обвел взглядом дрожащий косбенд.
- Ну разве не красавец? – констатировал он, придирчиво разглядывая свое отражение в зеркале. Черно-белый макияж, непойми-что на голове, сильно напоминающее маску фараона, капитанское хаори с цифрой двенадцать на спине…
- ДЖУДАЙМЕ! – возопил Гокудера, в ужасе бросаясь к Тсуне, но души его прекрасные порывы были погашены чем-то маленьким и плюшевым.
- Не «Джудайме», а «Джубантай-тайчо», - поправил его Реборн, отряхивая свой костюм от невидимых миру пылинок.
Тем временем «Куротсучи» выяснял отношения с «Харрибел» в своей привычной, антигуманной манере.
- Дегенерат, я ж не Нему, - заорал Сквало, в очередной раз сохранив целостность лица только благодаря на редкость прочной маске. Простыня, призванная хоть временно сохранять хрупкое душевное равновесие мечника, летала по комнате.
- А жаль, - констатировал Занзас, оценивая внешний вид своей правой руки. – Какой у нас там косплей на очереди? TTGL? Будешь играть Йоко.
Супербиа покраснел до корней волос и снова замотался в простыню.
- В следующий раз будете косплеить Адине и Вирала! – крикнула пробегавшая мимо гримерки режиссер-постановщик, на ходу строча сценарий для очередной сценки. Варийцы с механическим скрипом развернулись, но коварное существо уже исчезло в известном направлении.
- Почему мой меч зовут «Алая принцесса»? Я ведь принц! – капризно вопросил Бельфегор, размахивая милицейским жезлом.
- Бел, где твоя трость? – схватился за голову Сквало, незнамо чем удерживая простыню от падения.
- Мне эта больше нравится, - отмахнулся принц. – Она полосатая, ишишиши…
- Мусор, - с чувством протянул Фран, старательно придавая коже «аристократическую бледность» пополам с «мертвенной синюшностью».
- Ах ты… - задохнулся от возмущения Бел, лихорадочно ища взглядом любимые стилеты.
- Не трогай ребенка, Высочество. Лучше бери с него пример – видишь, как в образ вжился, - с кривой ухмылкой, скрытой маской, прокомментировал мечник, ставший жертвой кроссплея. Вонгола круглыми от удивления глазами наблюдала за варийскими разборками.
- Все собрались и разобрались? Отсутствующие присутствуют? – заплетающимся от шока языком уточнил Савада, глядя на список участников.
- Мукуро-сама нет и не будет, - робко пискнула Хром, с трудом поднимая свою «портативную пушку». – Он собирался на Наруто-фест, косплеить какого-то Итачи.
- Вот редиска, во имя экстрима! - недовольно констатировал Рьохей, боксируя воздух.
- Не редиска, а ананас, - сухо поправил его Кьёя. О том, что он собирался на Соул-итер-фест в качестве Дес-кида, Хибари тактично умалчивал.
- Кусакабе-сан? – оторвав взгляд от списка, позвал Тсуна. О том, что Тетсуя отправился на Шаман-фест в костюме Рю, Кьёя тоже предпочел не сообщать.
- Ммм… Ламбо?.. – неуверенно продолжил было Десятый, однако его самым наглым образом прервал вопль режиссера.
- Народ, спасайся! У Аарониеро Кракен взбесился!..

[Гость]

X-54 Тсуна. Одиночество, не смотря на семью.

468 слов

Их последний ужин вместе. Тсуна сидит во главе стола и не может съесть ни кусочка. Он уже давно не плачет, кажется, слез не осталось. Время от времени он прикладывается к стакану, чтобы сделать глоток дорогого сицилийского вина, но не чувствует вкуса. Голоса друзей доносятся словно из-за глухой стены, он обводит их взглядом и чувствует острый приступ одиночества. Гокудера опять ругается с Ямамото, а тот счастливо улыбается и прижимает подрывника ближе к себе, треплет волосы и целует в макушку. Кажется, они так и не выросли. Все те же дети, хотя на их руках кровь многих человек. Но здесь, в кругу семьи они снова могут быть собой.
Хибари что-то угрожающе шипит Мукуро, а тот тихо посмеивается и не выпускает из рук трезубец. Их руки сцепляются. Кажется, сейчас между ними вспыхнет пожар. Ни для кого не секрет, что они давно спят вместе. Но это нисколько не мешает многолетней ненависти. Младшие - Ламбо и И-пин куда-то убежали по своим делам. На дальнем конце стола сидят Рёхей с женой. Этим вообще никто вокруг не нужен. У них ещё не закончился медовый месяц и им некогда отвлекаться на что-либо ещё. Потом может не быть времени.
Каждый здесь мечтает поскорее закончить ужин и отправиться к себе в комнату.
Тсуна хочет что-то сказать. Открывает рот и понимает, что в горле стоит комок и ему не удастся сейчас выдавить ни звука. Поэтому он берет бокал и одним глотком допивает остатки вина. Затем встает и, откашлявшись, обращается ко всем сразу:
- Ребята, - его голос все равно тихий. Как будто они вернулись на десять лет назад, и он снова никчемный Тсуна. Единственное отличие - на этот раз Реборн мертв, его нет рядом. Некому дать Тсуне хороший пинок. Некому помочь справиться и взять себя в руки.
Тогда он опускает голову и снова, но уже более громким, твердым голосом он обращается к своим хранителям:
- Ребята! - этот командный тон он приобрел в последние годы. Так он разговаривает на совещаниях и переговорах. Так он угрожает. Только так он может привлечь внимание собравшихся. Первым на него смотрит Гокудера. Как всегда преданно, как всегда - с восхищением. Он вскакивает со стула и Тсуне чудится разочарование в глазах Ямамото.
Гокудера топает и громко кричит:
- Эй, олухи, Джудайме говорит! Заткнулись все! - тут же шум смолкает и все внимательно смотрят на босса. А Савада вглядывается в их лица. Друзья. Его единственные преданные друзья. Это последний день, когда он их видит. Молчание затягивается, и Хибари начинает недовольно морщиться. Тогда Тсуна ясно и солнечно улыбается:
- Ребята, я люблю вас! Правда, всех! И...вы выиграете эту войну, правда! Все будет хорошо! - он поднимает полный бокал(Хаято позаботился) и окидывает всех грустным, уставшим взглядом.
У Савады Тсунаеши очень большая семья. У Савады Тсунаеши очень много преданных друзей.
Десятый босс Вонголы ещё никогда не был так одинок, как в окружении своей семьи накануне смерти.

[Гость]

X-100 Гокудера/Тсуна."А ты неплохо смотришься в гробу, Джудайме!"

653 слова

- Твою мать…
Я даже не плачу, я медленно подхожу к гробу, неловко касаясь пальцами щеки босса. Мертвого, блядь, босса! Надо отдать должное врачу и гримеру, когда Тсуну сюда принесли, это было кровавое месиво, убитое с какой-то нечеловеческой жестокостью.
- Хаято…
- Оставь меня.
- Но…
- Я сказал, оставь.
Я не помню, когда у меня прорезался командный тон, но Такеши только вздыхает и выходит из комнаты морга. Так лучше. Так правильнее. Чертов идиот, оставь меня с Ним сегодня. В последний, этот ебаный последний раз!
На уши давит гнетущая тишина, вмонтированные в стену, стоят ряды маленьких норок-хранилищ. В каждом из них спит вечным сном кто-то неестественно холодный. Я хрипло смеюсь и достаю пачку сигарет, на это уходит гораздо больше времени, чем обычно – пальцы не гнутся. «Это холод, всего лишь чертов холод». Тело пробивает озноб, но при дыхании не вырывается облачков пара. Холод там, внутри, в этих чертовых могильно-уютных норках! Холод тут под пальцами, лежит в дорогом, строгом, без лишних украшений гробу. Красивом, блять! Таком утонченно-торжественном, скорбном. Правильном. Среди ебаных цветов, от запаха которых хочется блевать.
Я чиркаю зажигалкой, выходит раза с четвертого. Из черного, поблескивающего в холодном свете наконечника вырывается неестественно-рыжий язык пламени. Раздражающе рыжий, не правильный. Холодный. Как и все тут. Изо рта выбивается непривычно густой, почти молочный дым. Теперь тут действительно холодно.
Наклоняюсь над твоим непривычно бледным лицом и выдыхаю облачко дыма. Если чуть прикрыть глаза, то может показаться, будто ресницы подрагивают, еще немного, ты откроешь глаза и… не откроешь. Я смеюсь хрипло, истерично, сжимая искусанные до крови пальцы на омерзительно-идеальном краю бортика гроба. Мудак, как ты мог так сдохнуть?! Прислоняюсь лбом к твоему, тело пробивает от вспышки холода, сознание – от ощущения нереальности. Ты – мертвый это как-то не правильно. Неестественно, дико. Я всхлипываю то ли от смеха, то ли от рыданий и провожу пальцами по щекам. Ты ведь не можешь вот так сдохнуть, правда? Ты ведь только позавчера улыбался мне своей теплой улыбкой, гладил меня по волосам, шептал на ухо то, что заставляло меня жить в этом долбанном мире. Урод, какого хрена ты берешь в этот холод столько меня?
А ведь ты красивый. Я с каким-то диким, мазохистским наслаждением вглядываюсь в черты лица. Даже мертвый – красивый. Омерзительно красивый. Пара движений и я обнажаю торс. Знаешь, тебе идут швы на груди. Тошнотворная сетка уродливо-багровых, грубо сшитых клочков разодранной почти в фарш плоти. Прекрасен.
- А ты неплохо смотришься в гробу, Джудайме!
Истерично хохочу, от осознания смысла слов. Живот скручивает от подкатывающего комка. Единственный минус – приторная вонь цветов. Я жадно выдыхаю сигаретный дым, проводя губами по торсу – искусанные в кровь губы царапает грубоватая вязь лески на краях швов. Есть в этом что-то чувственно возбуждающее. Даже после смерти ты должен пахнуть сигаретами. И мной. Язык кажется ирреально горячим по сравнению с мертвенным холодом твоего тела. Похуй, мертвый или нет – если я касаюсь тебя, я буду гореть.
Сегодня в последний раз. В ебаный последний раз. Я дохожу до губ и развожу их в попытке поцелуя - это сложно трупное одеревенение дает о себе знать - рот заполняет приторный запах разлагающейся плоти, пепла и этих чертовых цветов! Я зажмуриваюсь, по щекам непрерывным потоком стекают горячие слезы, слишком горячие для меня, и углубляю поцелуй. Или как это называется? Господи, чертов босс, как же я хочу тебя… член до болезненных ощущений упирается в брюки, а желудок скручивает, на этот раз серьезнее. Я терплю сколько могу, пока не отрываюсь, заблевывая отвратительно стерильный пол этого отвратительного места. Слезы текут с удвоенной силой, а меня все выворачивает, когда кончается еда, на пол вязкими комками плюхается желчь. Сигарета тоскливо дымит, роняя хрупкие хлопья пепла на твою изуродованную грудь.
Наконец я выдыхаю – кажется, в желудке ничего не осталось - и устало разгибаюсь, от губ тянется ниточка горьковатой, густой слюны, которая никак не хотела падать на пол. Я загипнотизировано смотрю на твой приоткрытый рот, но поцеловать повторно не решаюсь. Ебаный босс, я ведь люблю тебя ублюдок!
У меня есть часа два до начала похорон Савады, что бы убрать все и привести себя в порядок.

[Гость]

X-108 Тсуна | Мукуро. "Чем дольше ты сопротивляешься, тем хуже тебе будет".

703 слова

Я начинаю уставать от тесноты и друзей
Я начинаю уставать от порошков и блядей
От признаний в любви с набитой пищею ртом
Я начинаю уставать жить единственным днем
(Dolphin - Наверное Всё)


Тсуна ходит по своему кабинету словно арестант, заложив руки за спину и повесив свою голову. Ему никогда не нравилась эта игра в мафию, она до сих пор ему не нравиться. Зачем он тогда продолжает её? Сложный вопрос... Может этот мир уже слишком глубоко затянул его в свои пучины, может... он уже никогда не отмоется от этой грязи?
Савада плюхается на свой любимый диван, наверное, единственный предмет мебели, который ему нравиться в этой комнате, и издает усталый вздох. Сейчас всё существо Тсунаеши отвергает такое понятие как "мафия". Он не хочет продолжать играть роль босса. Да-да, именно играть! Савада всегда говорил, что не годится на роль босса, и он до сих пор думает именно так. Зачем сильнейшей мафиозной семье такой неудачник, зачем ему управлять такой сложной системой.
"Просто отпустите меня на все четыре стороны, и я буду вам весьма благодарен", - так думает Савада в этот момент.
Но мафия никого не отпускает просто так, а Тсуна уже довольно-таки давно засветился на арене. Причем засветился весьма эффектно. Из-за чего теперь проклинает Реборна. Не было бы его, не было бы Кьюдайме, и все было тихо и спокойно. Он как всегда ходил в школу, получал обычные плохие оценки, обожал Кьеко-чан, его обзывали бы "Никчемным Тсуной"... Та жизнь ничего, ничего, по сравнению с его нынешней жизнью.
- Я устал...
Савада закрывает глаза. Сейчас он хочет поспать и проснуться обычным парнем лет 14 в своей кровати, а не этим молодым человеком в огромном кабинете на диване. Банально? А кто говорил, что банально это ещё не повседневно?
В жизни Тсуны этот вечер повторялся уже... двадцать восемь раз, верно? Но именно в двадцать девятый раз что-то пошло не так.
Обычно вечером Джудайме никто не беспокоил, большинство находилось на миссиях, а остальные отдыхали или развлекались каждый на свой лад. Савада же предпочитал оставаться допоздна в своем кабинете. В своей комнате ему так же не нравилось, как и в кабинете, но тут хотя бы есть любимый диван. Да и причем, вдруг что-нибудь произойдет? Лучше посидеть в кабинете допоздна. Так удобнее и спокойнее.
В день, когда вечер должен был повториться по кругу уже двадцать девятый раз, щелкнул замок двери и в кабинет вошел кто-то из хранителей. Хваленая интуиция Вонголы говорила, что это хранитель, но насчет того какой именно из шести возможных она промолчала. Саваде пришлось открыть глаза. Совсем недалеко от Тсунаеши находился ни кто иной, как Рокудо Мукуро. Что было нужно иллюзионисту Тсуна не знал, а спрашивать почему-то не хотелось. Наверное, подавленное состояние уже полностью поглотило его.
Прерывать молчание пришлось хранителю Тумана:
- Чем дольше ты сопротивляешься, тем хуже тебе будет. Ты же давно смирился со своей должностью, ты уже давно полюбил свою семью, так почему же, черт тебя подери, ты до сих пор сопротивляешься?! - Лицо у Мукуро было спокойное, но интонация и глаза выдавали его с потрохами.
Это удивляет, выбивает из привычной колеи Тсуну. А ещё очень сильно злит. Разве он может понять?
Савада отмахивается от Мукуро, и небольшая гневная речь иллюзиониста как горох об стену. Бес-по-лез-на. Этот дурак слишком упорен в этом глупом чувстве, он цепляется за воспоминания прошлого и не понимает, что их не вернуть.
- И как такой идиот смог привлечь так много людей, которых его любят, уважают, готовы для него хоть Японское море переплыть? - Мукуро безжалостен, он в ярости, но ещё держится - Мир мафии меняет многих людей, потому что они сами этого хотят. Кто-то хочет денег, кто-то отомстить, кто-то власти... И ты видел, куда это приводило. Ты же совершенно другой человек, почему ты до сих пор не понял? - Рокудо не выдерживает, он нависает над Савадой и внимательно смотрит в его бессмысленные пустые глаза.
И не выдерживает первых же пяти секунд. Цокает языком, резко отстраняется и быстро выходит из кабинета, громко хлопнув дверью. Пусть глупо, пусть проявление непрофессионализма, но сейчас было абсолютно всё равно. Вонголу хотелось уничтожить как Эстранео или как семью Ланчии, но Хром привязалась к этим людям, поэтому он подождет. Он даст им шанс. Но если это продолжится, он найдет способ, чтобы как следует встряхнуть мафиозный мир.

А Савада мирно спит в своем кабинете и видит цветные яркие сны о прошлом. Там мелькают картинки и из прошлого до появления Реборна и после.
И может быть, завтра ореховые глаза будут вновь сверкать как прежде, а если нет, то в них застынет мутное болото зловонных мыслей и сомнений.

[Гость]

XI-19 AD!Мамон | Вария. Проблемы с определением половой принадлежности

657 слов

- Кто, если не мы? - Скуало поправил очки.
- Ты же не носишь очки, - попытался возразить Бельфегор.
- В них нет стекол, - пояснил Скуало. - Не стоит недооценивать силу атрибутики.
Бельфегор переглянулся с Луссурией. Вот уже несколько минут Скуало объяснял им, какое важное значение имеет определение половой принадлежности внезапно взрослого Мамона. Занзас на совещании не присутствовал из соображений безопасности. Про Леви как-то вообще забыли.
- Итак, что мы имеем? - продолжил Скуало. - Во-первых, руки.
- Глаза, - добавил Бельфегор.
- Ориентация! - воодушевленно воскликнул Луссурия.
- Глаза мы не наблюдаем, ярко выраженной ориентации - тоже. А вот руками Мамон постоянно что-то пересчитывает, - рассуждал Скуало. - Общеизвестно, что мужские руки от женских отличаются размерами и ухоженностью. Так?
Бельфегор и Луссурия с готовностью протянули свои руки под взгляд Скуало. Поглядев на маникюр Луссурии и тонкие пальчики Бельфегора, Скуало кашлянул и сказал:
- Ладно, руки могут еще ни о чем не говорить. Голос!
- Нья? - вопросительно мяукнул Бельфегор.
- Да не в этом смысле, идиот. Голос Мамона мы все слышали много раз. О чем он нам говорит?
- В основном, о деньгах, - пожал плечами Луссурия.
- Не в этом…
- Да ни о чем, - перебил Скуало Бельфегор. - Вон, Тсуну тоже баба озвучивает.
- Ты метафорами не выражайся, - попросил Скуало.
- Я даже больше скажу, - Бельфегор поправил свои очки. - Так как Мамон - иллюзионист, скобочка, ка, скобочка, он, скобочка, а…
- Мы поняли, давай без скобочек.
- Ага, ладно. Так вот. Мамон может создать любую иллюзорную внешность. Даже если где-то нет груди - это не значит, что там нет женщины.
- Гениально, - похлопал в ладоши Луссурия.
- Ну так, - смущенно улыбнулся Бельфегор.
- Тогда, что мы можем сказать насчет поведения? - спросил Скуало.
- Я предлагаю попытаться соблазнить его женщиной и мужчиной, - высказался Луссурия.
- Во-первых, мы не знаем об его ориентации. Во-вторых, женщин в Варии нет. И что бы ты ни думал о себе, Луссурия, женщин в Варии нет!
- Зато есть мечник с шикарными волосами, которые так и напрашиваются, чтобы стать фетишем, и изящный Принц с комплексом Лолиты.
- Э-э! Нет у меня никаких комплексов, - возмутился Бельфегор. - Это все провокация.
- И мы сейчас не об этом, - напомнил Скуало, чуть задержав взгляд на открытой ключице Бельфегора. - Может быть, просто спросим, что любит Мамон? Фильмы, актеры.
- Фильм - наверняка, арт-хаус про деньги, и это ни о чем нам не скажет, - возразил Бельфегор.
- Тогда актеры. Брэд Питт, например.
- Да ну-у… - поморщился Луссурия. - Мне вот, например, Джонни Депп больше нравится.
- К… как его там? Колин Фарел? - неуверенно предложил Скуало.
- Колин… - синхронно и восхищенно выдохнули Бельфегор и Луссурия.
- Ясно. Это тоже не показатель. О, есть идея! Можно невзначай спросить у Мамона, как он справляет малую нужду - стоя или сидя.
- Ага, совершенно невзначай, так, между делом. «Привет, Мамон. Погода хорошая. А ты садишься на унитаз?», - скептически произнес Бельфегор.
- И потом, это еще тоже ни о чем не говорит, - обиженно сказал Луссурия.
- А ты… нет, не хочу этого знать, - замахал руками Скуало.
- Да к черту! - Бельфегор в нетерпении встал с места. - В наше время происходит полная гендерная путаница. Девушки говорят «оре», парни носят юбки, везде происходят сексуальные эксперименты.
- Может, мыши? - предложил Луссурия, занятый своими мыслями. - Женщины боятся мышей.
- Она с собой змею таскает, придурок, - напомнил Скуало.
Так они бы и спорили, если бы Мамон не появился лично. Сначала он хотел напомнить товарищам про их долги, но, глядя на очки Скуало, передумал и почти прошел мимо.
- Эй, Мамон! - не дал ей этого сделать Скуало. - У нас есть вопрос.
Мамон хмыкнул и не остановился.
- Хороший вопрос, пла-атный! - крикнул Бельфегор.
- Что за вопрос? - Мамон моментально оказался в комнате.
- Ты смотришь аниме? - начал издалека Скуало.
- Хм… Король лев?
- Сейлормун.
Мамон поморщился, но признал, что слышал о девочке в матроске.
- Там очень часто рисуют персонажей, половую принадлежность которых сложно определить. Вот ты как думаешь, как это сделать?
- А зачем? - удивился Мамон. - Это же интрига, так интересней. В ключевой момент повествования герой неожиданно признается, какого он пола, и все удивленно вздыхают. Кто-то говорит о том, что подозревал это с самого начала, кто-то не верил до самого конца. Зачем портить впечатление от просмотра спойлерами? С вас тысяча евро. Всего хорошего.
- Ха-а? - разочарованно посмотрел вслед удаляющейся Мамон Скуало. - И что теперь?
- Будем ждать ключевого момента повествования, - улыбнулся Бельфегор.

[Гость]

XI-26 Гокудера. Обращение к сексопатологу, жалобы на потенцию. Использование в качестве лечения плюшевого костюма сигареты на партнере.

445 слов

- Нет, доктор, вы опять ничего не понимаете!
Зашуганый и слегка дымящийся сексопатолог вжался в спинку своего кресла, устало смотря на молодого человека лежащего перед ним на кушетке и бурно жестикулирующего руками. За годы практики доктор видел много самых разнообразных пациентов, но в этот раз ему настойчиво казалось, что этот субъект явно перепутал его дверь с соседней – психотерапевтом. Еще ни один пациент не швырялся в него динамитом, краснея от всех вариантов, предлагаемых ему. Еще ни один пациент не краснел настолько отчаянно от самых невинных предположений. И, в конце концов, еще ни один пациент не пытался убить своего врача. Доктор вздохнул, и устало потер переносицу.
- Хорошо, Гокудера-сан, давайте мы попробуем проговорить все еще раз. Вы уже достаточно давно вместе со своим партнером, так?
- Ну… Так.
- Так, отлично. И до этого у вас не было никаких проблем с сексуальной стороной ваших отношений, так?
- На что это вы намекаете?! Да мы…Да я…!!!
- Успокойтесь, пожалуйста! – Доктор испуганно выставил руки вперед. – Просто отвечайте на мои вопросы, я пытаюсь вам же помочь. Итак, проблемы в личной жизни вы начали испытывать сравнительно недавно и не можете понять, чем это обосновано, если ваш партнер вас абсолютно во всем устраивает. Верно?
- Да! Я совсем не понимаю… Как такое могло случиться! Мы же всегда… Ну… Вы понимаете…
- Конечно-конечно. – Доктор отчаянно покивал, боясь вставить слово или как-то перечить своему пациенту, и аккуратно продолжил. – Значит, вы отказались ото всех предлагаемых мной вариантов. И с ананасами в шампанском и со сменой обстановки и с сексуальным бельем…
Словив еще парочку снарядов от пациента, доктор отчаялся окончательно. Гокудера-сан мрачно сидел на кушетке, закуривая сигарету и смотря исподлобья на сексопатолога. Он явно ждал, что ему помогут несмотря ни на что. Доктор судорожно искал выход из ситуации.
- Вот у вас есть, например, какие-нибудь фетиши? – Тут взгляд эскулапа упал на сигарету. – Например, сигареты!
Пациент удивленно посмотрел на свою сигарету.
- Сигареты? Ну да, я люблю курить. А что, это как-то связано с… Ну, с моей проблемой?
- Конечно! Вот если вам нравится курить, поробуйте… Эм… Костюм сигареты!
- Что? – Сигарета выпала из рук Гокудеы.
- Да, костюм сигареты. Когда вы увидите своего партнера в костюме, то снова воспылаете страстью и ваша сексуальная жизнь станет полной!
- Правда? Спасибо вам, доктор! – Пациент вскочил с места, тряся руку врача. – Я прямо сейчас поеду и попробую!
Когда за Гокудерой-саном закрылась дверь, сексопатолог облегченно откинулся на спинку кресла и потянулся за валидолом. По-видимому, придется менять офис.

***

- Г-гокудера-кун, а ты уверен, что в этом костюме я выгляжу сексуально?
- Конечно, Джудайме! Ничего сексуальнее я не видел в своей жизни!
- Эм… Только как ты собрался меня в этом…
- Я преодолею любые преграды, Джудайме! У меня есть ножницы!

[Гость]

XI-33 Скуалло | Бельфегор | Фран. Довести Акулу за три дня

579 слов

Бельфегор и Фран сидят в кресле у камина. Вдвоём. В одном. Бельфегор ласково приобнимает кохая, и они оба таскают с тарелки печеньки, на коленях Франа — большая книга с картинками, и «дети» о чём-то мирно разговаривают.
— Добрый вечер, командир Сквало, — хором здороваются они. Бельфегор даже улыбается спокойно и доброжелательно. И очень-очень искренне. А у Сквало мурашки бегут по спите, и он думает, что спать сегодня будет с мечом под подушкой.

Фран готовит чай своему семпаю. Сам Бельфегор сидит за столом: сложил руки на коленях, выпрямил спину, даже на стуле не раскачивается и не ковыряет ножом столешницу. А на Фране нет шапки.
— Будете чай, капитан? — предлагает Фран, и Сквало машинально кивает.
Чашки из старинного сервиза, белые с красной росписью. Чай крепкий, горячий и без сахара — как Сквало любит. Бельфегор сидит по правую руку, Фран — по левую. Оба чинно попивают чай и не переругиваются. Пожалуй, вполне бы сошло за семейную идиллию, если это слово к ним применимо.

Теперь Сквало уверен, что они это нарочно: уж больно часто попадаются на глаза вместе. И всё больше когда Сквало один. Вот, например, пришли сейчас книжку попросить. Не бы в библиотеке особняка поискать... Нет, книгу им надо такую, что в библиотеке точно не найдёшь, а у Сквало она совершенно случайно завалялась. Это Бельфегор знает, он тут не раз бывал.
— Ну, чего?
— Вот эту.
Бельфегор достаёт с полки неприметную книгу в тёмной обложке. Надо же, даже не художественная, а научный трактат. Про волшебные сказки, правда.
— Бель-семпа-а-ай, а вы точно уверены, что она не скучная?
— Точно-точно. Описание ритуала инициации по определению не может быть скучным, понял? — потом, обернувшись к Сквало и всё с той же доброжелательной улыбкой: — Спасибо. Извините, что побеспокоили.

— Бельфегор!
— Чего?
— Ты мне ничего не хочешь сказать?
Получилось как-то очень глупо, будто он маменька, нашедшая в кармане сына-подростка пачку сигарет или презерватив.
— Нет. А что-то случилось? — в голосе — неподдельный интерес.
— Что происходит с тобой и Франом? — продолжает Сквало.
— Ничего, — с заметным недоумением.
Пришлось отпустить: претензии вроде «Почему ты не издеваешься над ним, а он не язвит в ответ?» звучат, на вкус Сквало, глупо.

Первое подозрение такое: их подменили. Но мало похоже на правду: редким дураком надо быть, чтобы настолько сильные подозрения вызывать, пытаясь притворяться другим человеком. Другой вариант казался правдоподобнее: Франу до смерти надоело, что семпай кидает в него ножами, и тот заколдовал его.
— Эй, Фран, — отловить мальчишку одного удаётся у ванной.
— Что-то случилось, капитан?
Сквало едва удержался, чтобы не скрипнуть зубами — оказывается, эта вежливость и предупредительность успела ему сильно надоесть.
— Ты случайно Бельфегора не заколдовывал?
— Нет. А с чего вы взяли?
— Что-то он тихий последнее время.
— По-моему, семпай вообще тихий, нет?
Ну, Сквало был так не сказал. Бельфегор, которого он знает вот уже восемнадцать лет, любит поболтать и покапризничать. А в детстве часто разражался с громким воем, стоило только чему-то пойти не так, как он хочет.

— Эй, вы меня уже задолбали! — не выдерживает Сквало на вечер третьего дня.
— Мы что-то сделали не так? — на лице Франа искреннее изумление.
— Вас обоих словно по башке кирпичом ударили, чёрт возьми! Какого хера вы корчите из себя душечек?!
— Бель-семпа-а-ай, я же вам говорил, что он сорвётся.
— Поздравляю, лягушка...
От подзатыльника Бельфегор увернуться не успевает, а вот от поджопника сбегает, хлопнув на прощанье дверью. Фран просто растворяется в воздухе, как и положено иллюзионисту, когда Сквало хочет отвесить подзатыльник и ему.

[Гость]

XI-41 Бьякуран/Мукуро/Кике. "Теперь ты моя женщина." "Бьякуран-сама, а как же я?!"

431 слово

Постепенное приучение к зефиру, постепенное увеличение показной свободы. Конечно все это было неспроста, но все же... Все же про настоящие причины знал пожалуй один лишь Бьякуран.
Мукуро уже давно перестал показывать свою недоступность, уже довольно долгое время, Бьякуран мог спокойно наслаждаться ароматом волос, своего пленника. То ли приручение прошло успешно, то ли Мукуро просто все надоело, то ли.. В прочем нам важен лишь факт, а причины пожалуй не столь важны, чтобы тратить на них время.
Задержка очередной встречи. Пусть не значительная, всего минут десять от привычного времени, но все же для Мукуро эти десять минут длились непривычно долго. Очередное доказательство, в пользу того, что приручение прошло успешно...
На тихий щелчок открывающейся двери, Мукуро повернулся сразу, чем вызвал довольную улыбку со стороны Бьякурана. Нет, он не ждал. Просто привычка.
Голова Мукуро лежит на коленях у вошедшего, и иллюзионист уже давно убедил, что это лишь потому, что ему так удобно. Бьякуран с привычной, несколько приторной улыбкой, чуть щурится, и нежно теребит темные пряди своего пленника. Он не против дать иллюзионисту попасть в собственные иллюзии видимой свободы, но это ни в коей мере не мешает ему делать все, что он хочет..
- Я думаю настал момент это сказать.. Теперь ты полуофициально объявляешься моей женщиной. - Мукуро никогда не любил зефир.. Этот приторный вкус, который вечно оставался после еды. Эта обманчивая сладость. Хотя про его отношению к Бьякурану, точно нельзя сказать "не любил".
Но зефир он все же начал есть, а теперь уже вырабаталась то ли привычка, то ли подсознательное желание доставить приятное Бьякурану. В принципе после последней фразы Бьякурана, непонятно с чего сказанной, появился еще один пункт, в его нелюбви к зефиру.. Во время слов Бьякурана, Мукуро благополучно подавился зефиркой, одновременно с этим выдавая не очень членораздельные звуки, которые должны были означать удивление.
Кстати следует заметить, что именно из-за этих слов, Бьякуран и задержался.. Он репетировал текст. Но к его удивлению, видимо стоило прорепетировать дольше, ибо реакция немного отличалась от ожидаемой. В прочем времени пожалеть о незаконченном тексте не оказалось.. В незапертые двери ворвался Кикио, с расстроенным криком, содержание которого, сводилось к "А как же я, Бьякуран-сама?!"
В принципе Кикио последнее время часто случайно проходил мимо этой двери, когда Бьякуран встречался с Мукуро.. Но сегодня этот факт благополучно упустился из виду, во время подготовки.
- Ну.., - Бьякуран задумчиво посмотрел на потолок, в надежде увидеть там ответ.. Надежды не увенчались успехом, и взгляд опустился на все еще не отошедшего от легкого шока Мукуро. - Ты же ничего не имеешь против гарема, в мою честь? Привычная приторная улыбка, и не дожидаясь ответа, Бьякуран поднимает взгляд на Кикио, продолжая мило улыбаться. - Так что ты тоже будешь моей женщиной.

[Гость]

XI-43 Ямамото | Вария. "Карнавал же!"

509 слов

Ямамото Такеши улыбался. Но как-то нервно. Ещё с позавчера у варийцев напрочь посносило крыши, и началось светопреставление. Кто, как и когда завел традицию каждый год мотаться на венецианский карнавал, осталось тайной покрытой мраком, но последствия можно было наблюдать в непосредственной близости.
По резиденции с восторженными причитаниями носился Луссурия. Он умудрялся быть везде и всюду. Через час от постоянного мельтешения варийской мамочки у Ямамото заболела голова, через 2 ещё и зубы, через 3 отчаянно захотелось пойти к стратегическому капитану, и обозвать его как-нибудь нехорошо... Чтобы вырубил ударом в челюсть, быстро и надолго.
Но Луссурия оказался меньшим из зол, ведь в Варии был еще и сумасшедший принц... Который носился не хуже Луссурии, но был неоспоримо опаснее для здоровья. Его Высочеству не успели дошить костюм, и теперь, проклятые ножики летели во всех неосторожных.
В очередной раз отбив катаной летящие в него колющие-режущие предметы, вонгольский хранитель принял единственно верное решение - сматываться, и чем дальше, тем лучше. Он затравленно оглянулся. В углу гостинной преспокойно сидел Леви и упаковывал свой костюм. Нет, заметить вроде не должен. Ямамото начал пятиться к дверям, но тут с верхних этажей донесся вопль. Принц-потрошитель вспомнил, что у него в подчинении есть один иллюзионист. Раздался мерный топот босых ног, и Такеши, не дожидаясь, когда придурошный принц заявится в гостиную со всеми своими ножиками и тараканами, юркнул в кладовку.
Было почему-то тесно. Он попытался оглянуться, но вокруг было темно как... хм... в общем темно. Очень. Такеши сделал шаг назад и чуть не завопил похлеще Скуалло. За спиной было что-то живое, теплое и... эээ... пушистое? Ямамото памятуя о придурке с ножиками, сдержал вопль и резко отпрыгнул. Послышалась возня. Загорелся слабенький фонарик. В неверном дрожащем свете Такеши разглядел варийского капитана, и отважно зажавшего ему рот маленького иллюзиониста. Скуалло моргнул, увидев Ямамото, и перестал вырываться. Фран убрал руку.
— Какого хрена?!! — суфлерским шепотом поинтересовался мечник
Ямамото улыбнулся и развел руками. Они молча расселись на полу. Через какое-то время Такеши поинтересовался:
— А у вас всегда так?
— Каждый февраль.
От безнадеги в голосе Супербии, мог растаять айсберг.
— А почему ты-то здесь?— Ямамото искренне недоумевал
— Занзас.
Коротко и ёмко. Занзас костюмы не любил, но ведь карнавал же! Поэтому ограничивался маской. А так как у варийского босса не было желания круглосуточно наблюдать жизнерадостность Луссурии, он сидел у себя в кабинете и пил. А чем больше Занзас пил, тем меньше ему нравилась маска. А кто во всём виноват? Правильно... У Такеши больше не осталось вопросов.
На счет Франа и так было всё понятно. Через дверь слышно было, как Бельфегор разносит гостиную.
Такеши вздохнул и облокотился на стену. Так и сидели.

Через какое-то время дверь в кладовку распахнулась. В проеме стояли Луссурия и шишишикающий Бельфегор, который мгновенно цапнул за руку Франа и потащил наверх. Троица проводила их задумчивыми, и где-то даже сочувственными взглядами.
— Скуалло-сан! Вас срочно ищет Занзас-сама~
Тот выматерился и обречённо поплелся наверх. Такеши на секунду замер и начал отступать в глубь кладовки. Пока Луссурия о чем-то задумался. Но тут на лице мамочки заиграла счастливая улыбка, и он, сверкнув очками, пропел:
— Ямамото-сан, у вас ведь кажется нет костюма?~

[Гость]

XI-50 Леви/Луссурия "Какое небо голубое..."

506 слов

Довольно часто Леви одолевает меланхолия. Чёрная, густая и горькая, как кофе, она легко принимает с вои объятия и шепчет на ухо, облекая сомнения в тяжёлую уверенность. Когда мешанины предчувствий и мыслей становится слишком много, так, что виски сдавливает и становится совсем тошно, Леви уходит вглубь особняка Варии, громадного, величественного и всегда полупустого, где в переплетении коридоров маленькие гостиные, гостевые спальни, кабинеты посещают разве что горничные три раза в неделю и редкие гости. Впрочем, «гости» - это совсем редко, а горничные предпочитают не попадаться лишний раз на глаза хозяевам. Зелёная гостиная, небольшая, с упирающимися в потолок книжными стеллажами по стенам, обитыми твидом креслами и мягким диваном, тихая и молчаливая – как раз то, что нужно, когда хочется побыть в одиночестве и разделить день с пустыми гнетущими раздумьями.
А вот Луссурия унывать не привык. Не та у него жизнь, чтобы позволить себе бездарно лить слёзы или сохнуть в углу. Луссурия – солнце, и любит солнце, и яркие цвета, и бьющую через край жизнь. Он всегда знает, чем заняться и как получить от существования максимум удовольствий. Меланхолия приходит к нему редко, совсем тихо и неожиданно. У неё нет ни цвета, ни вкуса, и именно этим незваная гостья страшна. Когда за окном пятый день монотонно льёт дождь, а краски выцветают, будто старясь на года, жизнь замирает, и особняк кутается в вязкую жидкую тишину, приходит она. Меланхолия, осенний сплин или хандра – названий много, а от сути хочется тихо завыть. И убраться куда подальше, посидеть одному. Луссурия в такие дни тоже предпочитает зелёную гостиную, с удобными креслами и тусклыми рыжеватыми лампами на стенах и журнальном столике перед диваном.
Когда-нибудь, Луссурия и Леви должны были столкнуться, и просто удача, что не случилось этого раньше. Одно место для одиночества на двоих в огромном особняке – это даже забавно. Только смеяться не хочется, да и поговорить тоже. Поэтому они просто сидят на одном диване и смотрят перед собой. Обстоятельно тикают большие напольные часы, начищенный до блеска маятник качает пузатыми боками из стороны в сторону, а секундная стрелка медленно, по кругу, ползёт вперёд. Луссурия не выдерживает первым.
- Какое небо голубое! – Вдруг восклицает он своим почти обычным голосом и подвигается ближе.
- Какое небо? Там тучи чуть ли не на макушки деревьев налипли.. – Ошарашено спрашивает Леви и задирает голову вверх, чтобы через высокое окно разглядеть серую муть за стеклом.
Действительно никакого неба. Но дало вовсе не в нём. Когда противник отвлёкся, значительно проще нанести удар. И Луссурия успевает – хук справа, быстрый и мощный, но не такой, чтоб сразу и насовсем свернуть крепкую челюсть, не на миссии же. В голове у Леви взрывается искрами сноп огней, он валится на диван в объятия искусно расшитых подушек и темноты. Через пять-десять минут совершенно точно придёт в себя, только синяк сойдёт на пару дней позже.
Луссурия не привык к приступам тоски - жестокой меланхолии - и не представляет, как с нею быть. Но, что делать с лежащим мужчиной, он знает прекрасно и пяти минут форы для убеждения как раз хватит.
В зелёной гостиной тускло светят рыжеватые лампы, по окнам барабанит дождь, и тихий скрип дивана мешается с рваными вздохами.
Оказывается, меланхолию можно лечить.

[Гость]

XI-68 TYLТсуна/TYLГокудера. "Ты слишком послушен"

588 слов

Точка слома – критический момент, когда все еще можно исправить. Цуну учили видеть ее. Только сделать это удалось не сразу. Потому что не было понимания.

- Пей! – стакан, наполненный дрянным виски, звякает о столешницу. Несколько капель подпрыгивают в воздух, и они, будто в замедленной съемке, летят и разбиваются о лакированную поверхность стола.
- Он…
- Он жив. Ничего ему не сделается. Только медики его осмотрят, - Шамал тоже курит. Он курит много, как и Гокудера. Учитель и ученик похожи.
- А почему не ты?
Шамал кривится.
- Не лечу мужчин, помнишь?
Гокудера кивает. Он помнит, но считает, что ради босса можно сделать исключение. Только Шамал не делает исключений.
- Это так лицемерно.
- Не тебе говорить о лицемерии, - доктор усмехается и отпивает виски из своего стакана. – Ты нихера в нем не смыслишь.

Он может подарить великое счастье, а может смертельно ранить, и мы совершенно беззащитны…

Дрожащие руки. Они, будто по собственной воле, ложатся на плечи, сжимают, сминают тонкую дорогую ткань рубашки.
- Простите, Джудаймэ… - но руки не останавливаются. Они обвиняюще трясут за плечи, а потом внезапно тянут. И вот Цуна прижат к широкой груди своего Хранителя Урагана.
- Простите, Джудаймэ, мои действия… - и в этом голосе столько раскаяния, что хватило бы на десяток грешников в аду.
Точка слома.
Так близко…
Последний рубеж.
Гипер-Интуиция работает. Она говорит, она нашептывает на ухо - она знает, как выйти из сложившейся ситуации, и как помочь Хранителю. Поэтому Цуна не сопротивляется. Вздыхает, расслабляя плечи, а потом обмякает в руках Гокудеры. Десятый босс Вонгола мал ростом, он Хаято по плечо – с годами ничего не изменилось. Только… они давно не дети. Цуна упирается лбом в надежное плечо Гокудеры и произносит:
- Давай так постоим немного.
В этих объятиях спокойно. Эти руки способны удержать его, если понадобится. Но сейчас надо держать самого Хаято, который чуть с ума не сошел от последних событий, когда Десятого чуть не убили. Это – обратная сторона верности. Это цена абсолютной верности.

Небо не греет, как солнце, да и вдохнуть его никак не получится, как воздух. Небом можно только жить…

- Давай поговорим, Цуна.
Десятый - очень занятой человек, но ради старого друга, теперь уже друга, откладывает в сторону бумаги.
- Я тебя слушаю.
- Скажи, ты специально дал это задание Гокудере?
Вонгола еле заметно хмурится.
- Он справится.
- Или умрет.
Дождь стучится в окно, будто в мольбе: «Открой, открой…» Ему там темно и холодно, а хочется к пламени свечей, в уют. Поэтому он растекается слезами по стеклу. Цуна всего лишь миг слушает непогоду.
- Он не умрет. Он вернется.
- Ты уверен?
- Конечно. Ведь я приказал.

Тот, кто принял оковы верности, молчит…

- Ты слишком послушен, - Цуна гладит своего Хранителя Урагана по бледной щеке, и в его глазах грусть, смешанная с горькой нежностью. Может быть, босс хотел, чтобы Гокудера был чуточку эгоистичнее? – Почти как раб.
- Я раб по своей воле… - говорит Хаято почти шепотом, ведь его голос сорван – последнее задание оказалось тяжелым. Он стоит прямо, хотя кружится голова и так предательски клонит к земле. Кровь течет из пробитого бока, но, кажется, Бог на стороне Гокудеры, потому что стекает она куда-то в брюки, а не капает на персидский ковер босса, и пиджак прикрывает рану. Десятый ничего не замечает.

Это просто закон мира такой – перед кем открыта наша душа, тот имеет над нами безграничную власть…

- Тебе надо больше ценить своих подчиненных.
- Я ценю, - Цуна откидывается на спинку кресла, устало прикрывая глаза, - и собираюсь умереть за них…

Точка слома. А ведь еще можно все исправить.
Все еще может пойти по-другому.- Конечно. Ведь я приказал.

Тот, кто принял оковы верности, молчит…

- Ты слишком послушен, - Цуна гладит своего Хранителя Урагана по бледной щеке, и в его глазах грусть, смешанная с горькой нежностью. Может быть, босс хотел, чтобы Гокудера был чуточку эгоистичнее? – Почти как раб.
- Я раб по своей воле… - говорит Хаято почти шепотом, ведь его голос сорван – последнее задание оказалось тяжелым. Он стоит прямо, хотя кружится голова и так предательски клонит к земле. Кровь течет из пробитого бока, но, кажется, Бог на стороне Гокудеры, потому что стекает она куда-то в брюки, а не капает на персидский ковер босса, и пиджак прикрывает рану. Десятый ничего не замечает.

Это просто закон мира такой – перед кем открыта наша душа, тот имеет над нами безграничную власть…

- Тебе надо больше ценить своих подчиненных.
- Я ценю, - Цуна откидывается на спинку кресла, устало прикрывая глаза, - и собираюсь умереть за них…

Точка слома. А ведь еще можно все исправить.
Все еще может пойти по-другому.
И история может измениться.

И история может измениться.

[Гость]

XI-100 Тсуна/Хром. Подарок на День Рождения

574 слова

- Думаю, ему понравится, - деловито говорит Хару, демонстрируя подругам аккуратную коробочку, обитую темным бархатом. – Каждый раз, когда он будет смотреть на часы, сразу будет вспоминать обо мне.
Киоко тихонько смеется в кулачок, Бьянки понимающе улыбается, а Хром как всегда молчит.
Они сидят в уютном итальянском кафе, делая небольшую паузу в довольно продолжительном походе по магазинам, и их разговор плавно переходит с обсуждения уже сделанных и еще только намечающихся покупок на предстоящее событие – день рождения Савада Тсунаеши, вот уже три года, как официально ставшего Десятым боссом Вонголы.
Хром растерянно смотрит на подарок Хару, понимая, что ни одна вещь на свете, не взирая на ее стоимость или банальную престижность, не способна передать даже толику ее признательности этому человеку.
- Тсу-кун просил передать, что будет очень рад тебя видеть, - вдруг тихо произносит сидящая рядом с ней Киоко и мягко улыбается Хром, а та опускает взгляд, всматриваясь в гладкую поверхность стола. Тсуна никогда не старался связывать ее лишними обязательствами, прекрасно осознавая, что может поставить Хром в довольно сложное положение. Как ни крути есть еще Рокудо Мукуро, которому Хром отказать не могла и с которым тоже приходится считаться. И кто знает, что придет в голову иллюзионисту на этот раз. Так, прошлый и позапрошлый день рождения Десятого Хром пропустила по причине того, что Мукуро-сама потребовалась помощь, и ей с Кеном и Чикусой пришлось срочно покинуть Италию. Потом девушка около месяца ловила на себе испепеляющие взгляды Гокудеры, хотя сам Тсуна ничем не дал понять, что обижен на нее.
- Я постараюсь придти, - тихо произносит Хранительница Тумана.

Она действительно придет.
На праздничном вечере, устроенном в честь двадцатилетия Десятого босса Вонголы, Хром появится последней, хотя в списке приглашенных будет стоять в числе первых.
Девушка какое-то время просто понаблюдает за Хранителями и боссом, смешавшись с толпой в торжественно украшенной зале, чувствуя себя лишней на этом празднике. Но уйти отчего-то не может. Хром тихонько проскользнет на пустующую веранду. Всматриваясь в догорающее закатное небо девушка подумает, правильно ли она сделала, что решилась-таки появиться сегодня в Резиденции Вонголы.


- Хром! – Тсуна в белом костюме, резко контрастирующем с черной рубашкой, быстро подходит к ней. – Я волновался, что тебя не будет.. Но мне передали, что ты пришла... Правда, я не заметил тебя среди гостей.. - тараторит Десятый, запуская ладонь в свои и без того непослушные растрепанные волосы. – И... Я так рад тебя видеть... Почему ты прячешься здесь?
Хром смущенно краснеет и по обыкновению опускает взгляд.
Он искал ее. Он рад ее видеть. На сердце становится так тепло от его слов. Хотя ей ведь должно быть просто ужасно неудобно, что заставила его волноваться, к тому же в такой день... А еще от того, что она так и не выбрала ему подарок...
- Ну же, - Тсуна бережно берет ее за запястье и легонько тянет за собой, - пошли. Нужно возвращаться... Нас все ждут.
Хром не двигается с места. А потом решается.
- Боссу... – окликает она, заставляя Тсуну обернуться к ней, Девушка делает шаг навстречу, привстает на цыпочки и целует его в щеку. Совсем, как в первую их встречу, ставшую знаковой для обоих. Правда, иногда так сложно увидеть очевидное, а еще сложнее разобраться в своих чувствах.
- С Днем рождения, боссу, - тихо произносит Хром. Тсуна какое-то время просто всматривается в ее лицо, словно решая что-то для себя, а затем мягко улыбается и осторожно привлекает девушку к себе, чувствуя, как быстро бьется ее сердечко. Она не пытается отстраниться, не отталкивает его, даже не опускает взгляда.
- Спасибо, - шепчет он ей уже в губы.
Желание возвращаться к гостям пропадет окончательно.

[Гость]

XII-30 Вария. Новая форма - с нэко-ушками

449 слов

Занзас сидел в кресле и ухмылялся. Он наконец-то придумал себе развлечение. Все члены Варии должны были с этого дня носить нэко-ушки. Идею он подсмотрел на каком-то японском телеканале, вдохновился и решил поэкспериментировать.
Первым в кабинет зашел Сквало. Громким криком спугнув с окна всех птиц, он подошел к столу босса, оперся о столешницу рукой и поинтересовался:
- С какой это радости я должен это носить?! - Занзас в этот момент внутренне ликовал. Его мечник походил на злого, рассерженного кота, вот-вот готового броситься на обидчика. Ему не хватало только хвоста, которым он бил бы себя по бокам. Серебристые ушки неимоверно шли тому. Более милым Супербия не стал, зато стал походить на дикого зверя. Занзас был доволен.
Следующими в комнату вошли Бельфегор и Фран. На принце были черные ушки, контрастируя со светлыми волосами, они придавали тому ещё более безумный вид. Принц вел себя, как домашний любимец. Шел плавно, что-то шипел, улыбался. Он был вполне доволен ситуацией. Диадему, правда, не снял, но так было даже интересней. Особенно когда он достал ножи - будто острые коготки. "Ангорская", - подумал Занзас, глядя на принца. Подойдя к креслу, Бельфегор уселся в него с ногами и зевнул. Он не привык вставать так рано, поэтому ещё не совсем проснулся и собирался какое-то время подремать прямо там.
Нацепил ли ушки Фран, видно не было. Но, судя по недовольному виду, Бельфегор все-таки заставил его это сделать. Ну, ничего. Чуть позже Занзас собирался приказать снять шапку и полюбоваться на мальчишку.
- Занзас-сан, мы с семпаем решили, что запрем Леви в комнате. Он был так воодушевлен Вашим приказом, что даже начал мастерить хвост. Твердил что-то про лишение невинности и исчезновение этих странных аксессуаров. Так что мы решили, что ему стоит немного охладиться. Если захотите - потом сами сходите и посмотрите на это, - Занзас облегченно вздохнул - Леви был единственным, кого в нэко-ушках ему видеть не хотелось. Он сердито нахмурился и кивнул иллюзионисту. Пусть думает, что их поведение его злит. Фран уселся на пол, у ног Бельфегора. И тоже попытался задремать, но принц, проснувшись, начал тыкать его в шапку. В итоге Занзас решил, что Фран больше всего ему напоминает персидскую кошку. Такой же неторопливый, экзотический и себе на уме.
В этот момент дверь кабинета широко распахнулась и на пороге возник Луссурия. В черном, обтягивающем костюмчике, радостный и довольный:
- Ребят, а вот и я! - он широким шагом вошел в комнату, встал на середину и покрутился.
- Ну как я вам? - непонятно, как он умудрялся быть таким бодрым в столь раннее время. Видимо, новая форма дала ему прилив бодрости. "Сиамский" - вынес вердикт Занзас.
Он окинул их всех взглядом и скомандовал:
- А теперь мы едем к Саваде Тсунаеши. Посмотрим, как на малолетках будет смотреться подобная форма!

[Гость]

XII-41 Вария в Готее.

619 слов

Что может делать Вария в Готее? Вопрос, конечно, интересный, но вот ответ очень прост: Джанини, изучая Десятилетнюю Базуку, опять что то не с тем соединил, что то не то подключил и как то не вовремя нажал кнопку. И вот результат – Вария, пришедшая полным составом, к Десятому попала под ее действие.
Когда дым рассеялся, то оказалось, что они находятся в каком то странном помещении, полным различных вещей: корзины, с какой то одеждой, бутылочки и скляночки с разноцветными жидкостями, несколько сломанных катан, множество мотков проводов, коробки с непонятным оборудованием, книги, написанные на каком то странном языке и многое многое другое.
Принятое в начале решение никуда не выходить пришлось признать негодным. Пять минут давным давно прошли, а они так никуда и не возвратились. Приготовив оружие к бою, варийцы приоткрыли дверь. Как оказалось, она вела в коридор, в конце которого из-под двери виднелся свет. Неслышно приблизившись и заглянув с помещение, офицеры Варии не увидели абсолютно ничего интересного. Большую часть помещения занимала, какая то странная машина, напоминающая помесь камаза и компьютера.
Обшарив все помещение и не найдя ничего полезного, варийцы собрались около Занзаса, чтобы получить следующие приказы.
Но тут послышались звуки шагов, а в следующее мгновение перед Занзасом и его подчиненными предстала девушка. Откуда она появилась, не мог сказать никто. Просто возникла как из-под земли.
- Куросутчи-тайчо! Слава Богу, Вы нашлись! – девушка явно обращалась к одному из них. - Мы Вас уже обыскались. Работа закончена. Результаты я предоставлю через пять минут. Укитаке-тайчо, Кьераку-тайчо, Ваши офицеры так же Вас обыскались.
Закончив свою речь, девушка, поклонившись Занзасу и Скуало, увела Мармона, как она выразилась, продемонстрировать результаты экспериментов.
Отойдя немного от шока и справедливо рассудив, что Мармон и сам справится, если что-то пойдет не так, компания выбралась на улицу.
- УКИТАКЕ-ТАЙЧО!!! – слитный возглас прогремел не менее громко, чем знаменитое «ВРООООООЙ» одного из офицеров.
Перед Варией в тот же миг появились двое – молоденькая девушка и парень.
- А мы Вас обыскались…
- Капитан, Вы хорошо себя чувствуете?
- Вы были у Кьераку-тайчо?
- А мы были у него…
-…но там ни Вас ни его не было…
- А с Вами все хорошо?
- Я могу чем-нибудь помочь?
- Нет, я!
- Я первая предложила!
- И что? Я лучше справляюсь!
- Нет, у меня выйдет лучше!!!
Вария, ошалев, смотрела на двоих, увлеченно спорящих между собой и не замечающих никого вокруг себя.
- ВРОООООООООЙ!!! А ну, тихо!!! – Скуало никогда не отличался особым терпением.
- Капитан…- парочка тот час же замолчав, повернулась к мечнику.
- Кьераку-тайчо, так вот Вы где, - к компании подошел еще один человек, на солнце сверкнули очки. – И опять пьете. И это среди белого дня. Да еще и виски.
Голос не предвещал ничего хорошего.
- Нанао-фукутайчо…-тихий шепот парня и девушки мог расслышать только Скуало, стоявший к ним ближе всего.
Теперь все могли видеть, что говорила девушка с приятными чертами лица, но глядевшая строго и требовательно.
- Пойдемте, тайчо, у Вас много дел. И пока не сделаете – никакой выпивки, - отобрав виски у ошалевшего Занзаса и взяв его под ручку, Нанао неспешно пошла в сторону офиса отряда.
- Да, тайчо, нам тоже пора. Скоро принимать лекарства, - и прежде, чем Скуало успел хоть что-то сказать, утащили его вслед за Занзасом.
- Ши ши ши. Похоже, остались только мы, - Бельфегор довольно огляделся на оставшихся офицеров: Луссурия и Леви. Последний, впрочем, был немного не в себе и задумчиво ковырял пальцем стенку: выходило неплохо. – Скучно. Что будем делать?
Но ответить на этот вопрос никто не успел. На крыше одного из зданий появились двое: рыжая девушка с шикарным бюстом и странный парень с татуировкой 69 на щеке.
- Кира, Юмичика! Осторожно! Это сбежавший образец из лаборатории Маюри, - парень кивнул на Леви. – Нам приказано вернуть его живым. Окружаем его.
Бельфегор посмотрел на Леви. Сбежавший образец? Дааа, день явно будет веселым.

[Гость]

XX-22 Занзас|Дино, "Отдай его мне, он тебе больше не нужен" "Кто сказал тебе такую чушь?" NH!

455 слов

Перед глазами белый, поделённый на ровные квадраты, потолок, в вене игла, тонкой трубкой идущая к капельнице - Занзас очнулся в больнице. Кольцо Вонголы должно было поджарить его внутренности, но Занзас остался жив. Он мог дышать, чувствовал обе руки, ноги, мог пошевелить пальцами. И даже боль не была как-то особенно сильной или невыносимой, так болят ушибы и помятые кости, даже не переломы.
Занзас мрачно ухмыльнулся. В палате было почти светло, в окно заглядывала бледная, сливающаяся с небом, луна. Справа на неудобном больничном стуле спал Сквало. Если ещё не проснулся, значит сам на пределе. И всё равно сидит, низко свесив голову, так что почти не видно за волосами лица. Занзас потянулся и подцепил пальцем длинную прядь. Девять лет назад он был уверен, что белобрысый ублюдок сдержит свою нелепую клятву. И не ошибся. Сквало сдержал каждое данное ему слово, хоть и знал, что служит не сыну Девятого, а неизвестно кому. И будь Занзас проклят, если понимал почему.
- Он их ни разу не стриг. – Тихо скрипнув отъехала дверь. Из пятна яркого света в палату вошёл Дино. Его люди рядом, потому что Каваллоне не грохнулся, прошагал бесшумно и, осторожно прикрыв за собой дверь, облокотился о неё.
- Чего тебе? – Оба решили разговорами не шуметь, только Занзас мог угрожать хоть шёпотом, хоть просто смотря на собеседника.
Дино вздрогнул, но быстро взял себя в руки. Он вырос. За восемь лет, что Занзас провёл в ледяном гробу, Каваллоне из сопливого пацана превратился в уважаемого босса и мужчину, будто шагнул куда-то далеко вперёд, как и акулий потрох, дрыхнущий рядом.
- Занзас, отдай его мне. – Дино смотрит не в глаза собеседнику, как делает обычно, а ниже, на неподвижную спину Сквало. – Ты сам говорил, тебе слабаки не нужны. Он проиграл бой. Он тебе больше не нужен.
Дино очень спокоен, и это злит Занзаса, привычным, нужным сейчас, огнём опаляя нервы.
- Кто сказал тебе такую чушь? Я своего не отдаю, Каваллоне. – Теперь Дино смотрит ему в глаза, долго, серьёзно, как равному. И вопреки всему, чем жил раньше, Занзас одобряет это.
- Я не подставлю его. Не пошлю сдохнуть из прихоти. Я его друг. – Для Дино это веский аргумент. Самый серьёзный и последний. Вся плата в предложенной сделке.
- Ты только друг, а я его босс. - Отрезает Занзас. – Отосплюсь нормально и переломаю тебе хребет.
- А потом?
- А потом ему вломлю, чтоб больше на тот свет не рыпался. – В голосе Занзаса слышится раздражение, та его форма, что ясно даёт понять, разговор окончен. Всё так же глядя на Дино, он сильно тянет за длинную прядь пепельных волос. Сквало подскакивает, шипит, ругается сквозь зубы.
- Вали к себе в палату, мусор. – Командует Занзас. - Нянька проводит.
Сквало таращится на него, как на чудо. А Дино начинает улыбаться, как тот сопляк, которым был почти десяток лет назад.

[Гость]

IV-28 Вонгола. Мобильники

486 слов

У всех хранителей Вонголы, разные мобильники, совершенно различающиеся друг от друга. Каждый из них, быть может не осознанно, пытается отличиться от другого. Либо для того, чтобы ни у кого не возникло мыслей о его сходстве, с другими травоядными. Либо для того, чтобы показать другим, какое у тебя великолепное чувство стиля. Либо для того, чтобы доказать бейсбольным идиотам, что все может быть лучше бейсбола. Либо чтобы показать насколько красив бейсбол. Причины вообще у всех разные. Общее только разряд техники.
У Тсуны скромный мобильник, которые выпускали много веков назад. Ну или по-крайней мере лет. Точно такой же мобильник ему когда-то покупала мама. Аккуратненькая раскладушка, нежно-розового цвета. Тот телефон который покупала ему мама к сожалению уже пришел в негодность, или проще говоря - сломался. Но нужно ведь помнить, про любимую маму, которая всегда знала лучше Тсуночки, что ему понравится. Этому мобильнику всего пару недель, но выглядит он.. Не лучшим образом. Все-таки далеко не каждый телефон выживет при всех падениях, которые переживает юный босс Вонголы.
У Гокудеры телефон стандартной формы, который никуда не крутится, никуда не раскрывается. Панели ярко-оранжевого, огненного цвета. Хаято уверен, что раз панель цвета пламени босса, то это доказывает его преданность. Телефон уже пережил не одну сотню падений, с больших высот, зубы и когти Ури, скользящее попадание бомбы. Именно что пережил. Да, почти все панели висят на одном дыхании, и живут лишь благодаря чуду. Но все-таки живут. И по этому телефону еще можно звонить. Хотя Тсуна боится им пользоваться..
У Ямамото ничем особо не примечательный телефон-раскладушка, с панелями серебристого цвета. Хотя.. Небольшая ошибка. Ничем не примечательным, сей телефон был на момент продаже. Теперь же к нему прицеплено множество брелков, а также наклеек. Наклейки по большей части относятся к бейсболу. Хотя есть и несколько сердечек, приблизительно на том месте, где можно найти в списке контактов Гокудеру.
У Ламбо ярко зеленый телефон, в какую-то крапинку. Крапинка довольно-таки съедобная, только.. Очень уж прилепленная. Хотя с таким телефоном, нельзя умереть с голоду. По виду, исключительно технического, это телефон, который может поворачиваться где-то на 90 градусов. И до сих пор не реально, как Ламбо за целую неделю до сих пор не свернул его.
У Риохея ярко желтый телефон, который прямо-таки светится. Светится от изобилия наклеек, золотистых брелков, да и.. Вообще от экстримальной ауры своего xозяина. По виду это напоминает бронированный телефон своего рода.. Только бронь окрашена в желтый. Бронь кстати хорошая.. Сбрось с пятого этажа, и он будет работать!
У Хибари небольшой, аккуратный слайдер, темно-синего оттенка, который практически сливается с черной формой намимори. Никаких наклеек, никаких царапин. Впечатление практически нового телефона. Единственное что создает впечатление прижитости, это два брелка - желтая птичка, и небольшой ананасик.
У Мукуро серебристый кпк, небольшого размера, всего несколько миллиметров в толщину.. И вообще последней модели. Несколько серебристых брелков, в которых меняется картинка в зависимости от освещения. С ананаса на апельсин; с вилки трезубца на тонфа. И ясное дело наоборот. Также имеются несколько наклеек, которые лишь придают изящности телефону, и ни в коем случае не накладываются друг на друга.