Переливы мелодии разносятся по коридору приглушенным эхом. Пальцы порхают над клавишами, извлекая плавные, тягучие звуки. Хаято бросает короткий взгляд через плечо на вошедшего в комнату человека – мелодия не прерывается, эту сонату он знает едва ли не лучше, чем свое собственное имя – это ведь последняя мелодия, которой его обучила мать. - Кто тебе разрешил играть на фортепиано? – без особого интереса спрашивает Кёя, прислонившись спиной к дверному косяку. Гокудера скептически улыбается уголком губ. - А кто мне запрещал? – вопросом на вопрос отвечает он. Хибари недовольно фыркает, но устраивать допрос с пристрастием явно не собирается. Тихая, нежная мелодия умиротворяет и словно обволакивает. Вечером Хиберд начинает насвистывать услышанную ранее сонату.
- Во имя святого Вольфганга Амадея, кто разрешил тебя играть на фортепиано?! - с заложенными ушами было тяжело контролировать частоту своего голоса, но Гокудера не желал больше терпеть измывательств над нетленными произведениями классической музыки. Хибари лишь прикрыл глаза и упоённо продолжал выстукивать по клавишам Мурку.
[Vampires wake up at night] [Для всех - разный, редко для кого - настоящий] [Враже мой, враже! Грозна твоя стража... Что ж от меня-то не уберегла? (с)] [Очаровательный кошмар~]
Вечером Хиберд начинает насвистывать услышанную ранее сонату. Серия, если не ошибаюсь, 143-144, начало филлерной арки, когда Кёя вернулся в свою школу. Все помнят, как Хиптиц соврал мотив простого гимна Намимори? Отсюда вывод - какое насвистывание сонаты? Не верю! (с)
фраза, наверное, не в тему... старался приплести, как мог, заказчик, простите, это гребанная драма. 254
Фортепьяно было старым. Покрытым слоем пыли, с потрескавшимся лаком и стертыми клавишами. Гокудера не может противостоять соблазну и твердой походкой, что-то фыркнув в сторону, заходит в полупустой музыкальный кабинет школы Намимори. Хаято несколько секунд как-то хмуро смотрит на пианино, а после ногой придвигает стул и сдувает пыль с клавиш. В солнечном свете крохотные пылинки сверкают, словно волшебная пыль. Хаято отмахивается от них и проверяет звучание: "до-ре-ми-фа...". Расстроено, конечно, что еще можно было ожидать от заброшенного кабинета. Нет ничего ужаснее, чем играть на расстроенном инструменте - ужасные звуки, отстуствие гармонии... Хаято со злостью захлопывает еле держащуюся крышку инструмента и откидывается на стуле. Дурацкий инструмент. Дурацкая школа. - Кто тебе разрешал играть на фортепьяно? Школа закрыта. Камикорос. И голос дурацкий. Задолбал уже своим "камикорос", как будто слов других не знает... - Отвали, - огрызается Гокудера, с вызовом смотря на подпирающего стену Главу Дисциплинарного Комитета. Молчание. Так задолбавшее его молчание этого "одинокого облака". Бесчувственный блюститель порядков, а не человек. Хаято резко встает, все же проигрывая противостояние взглядов. Хибари все равно, что человек, что предмет - он и смотрит на Гокудеру, как на пустое место. Бесит... Хибари даже не пытается остановить его. Даже не обернулся во след... Хаято сжимает кулаки и проклинает чертово фортепьяно: шел бы себе дальше и не столкнулся бы с Кеей, не пришлось бы сносить эти безразличные взгляды. Не повернется. Не подойдет. Не... - Дурак. ...опустит плечи, виновато заглядывая в глаза. И, конечно, не улыбнется, не в силах сдержать дурацкую радость музыканта, когда расстроенный инструмент под названием "чувства" снова начинает звучать в унисон с сердцем.
[Vampires wake up at night] [Для всех - разный, редко для кого - настоящий] [Враже мой, враже! Грозна твоя стража... Что ж от меня-то не уберегла? (с)] [Очаровательный кошмар~]
- Кто тебе разрешил играть на фортепиано? – без особого интереса спрашивает Кёя, прислонившись спиной к дверному косяку. Гокудера скептически улыбается уголком губ.
- А кто мне запрещал? – вопросом на вопрос отвечает он. Хибари недовольно фыркает, но устраивать допрос с пристрастием явно не собирается. Тихая, нежная мелодия умиротворяет и словно обволакивает.
Вечером Хиберд начинает насвистывать услышанную ранее сонату.
- Во имя святого Вольфганга Амадея, кто разрешил тебя играть на фортепиано?! - с заложенными ушами было тяжело контролировать частоту своего голоса, но Гокудера не желал больше терпеть измывательств над нетленными произведениями классической музыки.
Хибари лишь прикрыл глаза и упоённо продолжал выстукивать по клавишам Мурку.
прохожий
Серия, если не ошибаюсь, 143-144, начало филлерной арки, когда Кёя вернулся в свою школу. Все помнят, как Хиптиц соврал мотив простого гимна Намимори? Отсюда вывод - какое насвистывание сонаты? Не верю! (с)
тоже н. з.
Автор №1
254
Фортепьяно было старым. Покрытым слоем пыли, с потрескавшимся лаком и стертыми клавишами.
Гокудера не может противостоять соблазну и твердой походкой, что-то фыркнув в сторону, заходит в полупустой музыкальный кабинет школы Намимори. Хаято несколько секунд как-то хмуро смотрит на пианино, а после ногой придвигает стул и сдувает пыль с клавиш. В солнечном свете крохотные пылинки сверкают, словно волшебная пыль. Хаято отмахивается от них и проверяет звучание: "до-ре-ми-фа...". Расстроено, конечно, что еще можно было ожидать от заброшенного кабинета. Нет ничего ужаснее, чем играть на расстроенном инструменте - ужасные звуки, отстуствие гармонии... Хаято со злостью захлопывает еле держащуюся крышку инструмента и откидывается на стуле.
Дурацкий инструмент. Дурацкая школа.
- Кто тебе разрешал играть на фортепьяно? Школа закрыта. Камикорос.
И голос дурацкий. Задолбал уже своим "камикорос", как будто слов других не знает...
- Отвали, - огрызается Гокудера, с вызовом смотря на подпирающего стену Главу Дисциплинарного Комитета.
Молчание. Так задолбавшее его молчание этого "одинокого облака". Бесчувственный блюститель порядков, а не человек.
Хаято резко встает, все же проигрывая противостояние взглядов. Хибари все равно, что человек, что предмет - он и смотрит на Гокудеру, как на пустое место. Бесит...
Хибари даже не пытается остановить его. Даже не обернулся во след... Хаято сжимает кулаки и проклинает чертово фортепьяно: шел бы себе дальше и не столкнулся бы с Кеей, не пришлось бы сносить эти безразличные взгляды.
Не повернется. Не подойдет. Не...
- Дурак.
...опустит плечи, виновато заглядывая в глаза. И, конечно, не улыбнется, не в силах сдержать дурацкую радость музыканта, когда расстроенный инструмент под названием "чувства" снова начинает звучать в унисон с сердцем.